Фридрих Ницше и его концепция сверхчеловека

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 08 Апреля 2012 в 17:00, реферат

Краткое описание

В творчестве и личной судьбе Фридриха Ницше (Nietzsche; 1844-1900) «наиболее отчетливо запечатлен драматизм «переходной эпохи» рубежа Х1Х-ХХ веков. С одной стороны, Ницше – идейный наследник философской классики, профессионально и творчески осмысливший как истоки западной культуры (античность), так и другие важнейшие ее этапы (христианство, Возрождение, Новое время).

Содержание

1. Философия Ницше в целом:
А) Ницше и ницшеанство;
Б) противоречивость концепций Ницше;
В) стиль Ницше.

2. Основные идеи Ницше:
А) становление и воля к власти;
Б) познание и жизнь;
В) дионисийское и аполлоновское начала в культуре;
Г) метафизика и критика языка;
Д) нигилизм и «смерть Бога».

3. Концепция сверхчеловека:
А) образ Заратустры;
Б) о термине «сверхчеловек»;
В) преодоление самих себя;
Г) «три превращения»;
Д) «вечное возвращение».

4. Сверхчеловек глазами мыслителей ХIХ-XX вв.:
А) С. Цвейг;
Б) Т. Манн;
В) Б. Рассел;
Г) А. Камю;
Д) В. Соловьев;
Е) Ф. Достоевский;
Ж) А. Белый.

5. Посмертная судьба Ницше (вместо заключения

Прикрепленные файлы: 1 файл

Концепция Ницше.docx

— 90.23 Кб (Скачать документ)

  

Концепция сверхчеловека         

 Данный  идеал Ницше наиболее подробно  раскрывает в своей работе  «Так говорил Заратустра» (1883-1886). «По форме эта большая страстная книга является рассказом о странствиях Заратустры – персонажа, основанного на образе иранского пророка шестого века до нашей эры Зороастра (Заратустра – латинизированная форма этого имени), но сообразованного с поэтическим и философским замыслом Ницше». (5, с.589-590) Исследователи отмечают, что данная книга «строится как своего рода травестийное Евангелие: достаточно вслушаться в стиль и обороты речи Заратустры, его обращения к ученикам, разговор притчами и образами, загадками и ответами, и пр. То есть Заратустра выступил как новый Христос, точнее, анти-Христос, подменяя Его и выдвигая новые ценности». (11, с.19)

«Образ Заратустры, - свидетельствует сестра философа, - предносился моему брату с  самой ранней юности; он писал мне  однажды, что еще ребенком видел  великого перса во сне». (23, с.285) В  своей книге Ницше «противопоставил европейскому христианству восточные  религии, начиная с персидского  Заратуштры и кончая древнеиндийским  Ману. <…> Характерно, что берется  именно перс, ибо именно персы наиболее близко соприкасались с первыми  европейцами – греками и именно они хотели уничтожить только что  возникшую европейскую цивилизацию (греко-персидские войны). Интересно, что  воевавшие с греками персидские цари Дарий и Ксеркс исповедовали, по словам исследователей, учение Заратуштры». (11, с.24)        

 «Исторический  Заратустра (Зороастр) верил в то, что мир является ареной всеохватывающего  конфликта между двумя космическими  силами, одна из которых добро,  другая – зло. Наш долг в  этой борьбе, учил Заратустра, состоит  в том, чтобы становиться на  сторону светлых сил. Но поскольку  Ницше находился «по ту сторону  добра и зла», то он не верил  в космологию Дзен-Авесты». (7, с.236)   Сам Ницше пишет о реальном  и творчески преобразованном образе Заратустры  следующим образом: «…то, что дает этому персу совершенно исключительное положение в истории, составляет с моими идеями полную противоположность. Заратустра первым увидел в борьбе добра и зла главный рычаг, управляющий движением вещей, - переработка моральных понятий в метафизические, каковы сила, причина, цель в себе – вот в чем состоит его значение. Но сам этот вопрос, будучи поставлен, заключал бы в себе, по существу дела, и свой ответ. Заратустра создал это роковое заблуждение – мораль, следовательно, он же и должен быть первым, кто познал его. <…> Заратустра правдивее всякого другого мыслителя. Его учение, и только оно одно, объявляет правдивость высшей добродетелью – в противоположностьтрусости идеалистов, обращающихся в бегство перед реальностью; в Заратустре больше чисто физического мужества, чем во всех мыслителях, вместе взятых. Говорить правду ихорошо стрелять из лука: такова персидская добродетель. <…> Самопреодоление морали посредством правдивости, самопреодоление моралистов путем превращения в собственную противоположность – в «я»: вот что означает в моих устах имя Заратустры». (23, с.297) Иными словами, «раз Заратустра был первым, кто совершил ошибку, полагая, что моральные ценности являются объективными характеристиками универсума, он должен стать первым, кто исправит ошибку и будет агитировать в пользу новой философии». (7, с.236)        

 Ницшевский Заратустра говорит, что «человечество, как таковое, не имеет единственной цели или всеобщей морали: «Тысяча целей существовала до сих пор, ибо существовала тысяча народов. Недостает еще только цепи для тысячи голов, недостает единой цели. Еще у человечества нет цели». (16, с.44) Заратустра и хочет заполнить эту моральную лакуну и возвещает объединяющую людей цель. Эта цель- ubermensch (сверхчеловек)». (7, с.236) 

«Обычно исследователи  и комментаторы отмечают уверенно, что слово «сверхчеловек» мыслитель  почерпнул в гетевском «Фаусте». Но стоит вглядеться в текст «Фауста», чтобы увидеть весьма ироническое употребление этого понятия. Вызванный заклятием Фауста Дух издевательски бросает ему: «Welch erbarmlich Grauen / Fa t  Ubermenschen dich! Wo ist der Seele Ruf?» usw. (Или в буквальном переводе: «Какая жалкая боязнь охватила, сверхчеловек, тебя! Где зов души?» и т. д.) Т. е. позитивный смысл этого слова в «Фаусте» отсутствует. Правда, о возможности перерастания человека в нечто высшее мы можем найти у Данте:

«Пречеловеченье вместить в слова

Нельзя; пример мой близок по приметам,

Но  самый опыт – милость Божества».

Данте. Божественная комедия.

Рай. Песнь первая.

Данте употребляет  слово “trasumanar” – пречеловеченье, превращение в нечто большее, чем человек. Однако великий итальянский поэт и мыслитель считал, что стать больше, чем человек, сверхчеловеком, человек может не вопреки, а лишь благодаря помощи Бога. Можно предположить, что восхищавшийся Возрождением Ницше знал эти строки Данте, строки очень серьезные в отличие от гетевской иронии, но выступил, похоже, как против великого немецкого, так и против великого итальянского поэта». (11, с.18-19) 

Показательно, что американский исследователь  А. Данто оставил немецкий термин непереведенным, так как слово «сверхчеловек» (по-английски “Superman”, “Overman”) не может не вводить в заблуждение. Однако, что такое ubermensch  (сверхчеловек)? «В качестве идеала, к которому мы должны стремиться в своем человеческом обличье, эта идея выступает как исключительно неопределенная и неконкретная цель.  <…>  Ubermensch  (сверхчеловек) противопоставляется тому, кого Ницше называет «последний человек» (der Letzte Mensch), и кто стремится как можно больше походить на всех других, который счастлив просто потому, что счастлив: «Счастье найдено нами», - говорят последние люди и моргают». (16, с.12)  Это – стадный человек современной ему эпохи, и Ницше-Заратустра презирает его». (7, с.238)  В одной из своих работ мыслитель писал: ««…цель человечества не может лежать в конце его, а только в его совершеннейших экземплярах». Этим «совершеннейшим экземпляром» может стать каждый, но далеко не каждый реализует эту потенциальную возможность; констатация этого печального факта и заставляет Ницше обращаться не к каждому, а к избранным». (8, с.110) И вот Заратустра говорит:         

«Человек  есть нечто, что должно превзойти. Что сделали  вы, чтобы превзойти  его?        

  Все существа до  сих пор создавали  что-нибудь выше  себя; а вы хотите  быть отливом этой  великой волны  и скорее вернуться  к состоянию зверя,  чем превзойти  человека?<…>        

  Человек – это  канат, натянутый  между животным  и сверхчеловеком, - канат над пропастью.<…>        

  В человеке важно  то, что он переход,  а  не цель: в человеке можно любить только то, что онпереход и гибель.         

  Я люблю тех,  кто не умеет  жить иначе, как  чтобы погибнуть,  ибо идут они  по мосту.

Я люблю великих  ненавистников, ибо  они великие почитатели и стрелы тоски  по другому берегу.<…>

Я люблю того, кто  оправдывает людей  будущего и искупляет людей прошлого: ибо он хочет гибели от людей настоящего.        

  Я люблю того, кто  карает своего  Бога, так как он  любит своего Бога: ибо он должен  погибнуть от гнева  своего Бога.<…>        

  Я люблю того, чья  душа переполнена,  так что он забывает  самого себя, и  все вещи содержатся  в нем: так становятся  все вещи его  гибелью». (16, с.8,10-11)         

«Человек  одновременно переход и гибель. Мы превосходим себя, преодолевая нечто  в самих себе, и это то, что  гибнет и оставляется нами. Мы погибаем главным образом как человеческие существа ради того, чтобы стать чем-то более возвышенным. Человеческая жизнь есть жертва (или должна ею быть) во имя не чего-то транс- или экстрачеловеческого, а во имя достижимого для нас, жертва, придающая нам силы преодолеть (частично) самих себя. В отличие от аскетического идеала этот идеал не является деморализующим. Он не подчеркивает нашу никчемность, а определяет наши достоинства как находящиеся в процессе изменения. Мы превосходим себя вчерашних, но еще не доросли до себя будущих, и нам предстоит найти более возвышенный образ себя как живых существ.Ubermensch (сверхчеловек) – это не белокурая бестия. Белокурая бестия остается позади, будем надеяться, навсегда. Ubermensch (сверхчеловек) – впереди». (7, с.238-239)        

 Сложность восприятия данной проблемы читателями Ницше и, в частности, вышеупомянутая подмена понятий вызвана тем, что «его книги не только сами по себе произведения искусства, - они требуют искусства и от читателя, ибо читать Ницше – это своего рода искусство, где совершенно недопустима прямолинейность и грубость и где, напротив, необходима максимальная гибкость ума, чутье иронии, неторопливость. Тот, кто воспринимает Ницше буквально, «взаправду», кто ему верит, тому лучше его не читать», - отмечал великий немецкий писатель Томас Манн. (14, с.386)        

  «Однако предмет разговора об ubermensch (сверхчеловеке) связан, конечно же, не только с тем, чтобы перестать делать нечто, что мы делали ранее, а с тем, чтобы двинуться в новом направлении. Но куда? К какому конечному пункту? Вероятно, Ницше заслуживает упрека в том, что оставил данный вопрос до такой степени открытым. Его сестра уверяла Гитлера, что он и есть тот, кого имел в виду брат, когда говорил об ubermensch (сверхчеловеке). Читатели старшего поколения верили, что Ницше подразумевал некий конкретный образ, взятый, по крайней мере, из прошлого.  <…> Но в действительности нет смысла вглядываться в прошлое   в поисках примеров, поскольку в нашей истории еще никогда не было ни одного ubermensch (сверхчеловека). (7, с.239)         

«Никогда  еще не было сверхчеловека! Нагими видел я  обоих, самого большого и самого маленького человека.        

  Еще слишком похожи  они друг на  друга. Поистине, даже самого великого  из них  находил я – слишком человеческим!» (16, с.66)        

 «…Этому  немецкому Раскольникову сподобилось  с оглядкой на Наполеона решать  ребус собственной жизни: «тварь  дрожащая» или «сверхчеловек». (19, с.17) «По Ницше, на пути к  достижению совершенства, необходима трехкратная трансформация сущности человеческого существа в сверхчеловеческое начало. В речи «О трех превращениях» Заратустра указывает три стадии или метаморфозы человеческого духа, соответствующие трем этапам восходящего формирования человека в идеальный тип сверхчеловека.         

 На начальной  ступени человеческий дух символизирует  верблюд, навьюченный грузом из  многочисленных выхолощенных заповедей,  утративших смысл традиций и  мертвых авторитетов.        

 На второй  стадии – превращения верблюда  во льва – человек освобождается  от пут, связывающих его на  пути к сверхчеловеку, и завоевывает  себе свободу для создания  «новых ценностей». <…>    В человеке пробуждается недовольство собой, стремление стать господином своих добродетелей. Заратустра называет это состояние «часом великого презрения»: «В чем то высокое, что можете вы пережить? Это – час великого презрения. Час, когда ваше счастье становится для вас отвратительным, так же как и ваш разум и ваша добродетель». (16, с.9) <…> Великое презрение, отказ от тех учений, которые мешают свободному развитию личности, проповедуя «равенство людей», и отрешение от пессимизма, представляют собой последние шаги на пути восхождения к сверхчеловеку. Пессимизм Ницше трактует широко, имея в виду как метафизическую доктрину (утверждающую, что небытие лучше бытия), так и этическое учение (рассматривающее тело как начало злое и греховное по своей природе): «Я не следую вашим путем, вы, презирающие тело! Для меня вы не мост, ведущий к сверхчеловеку!» (16, с.25) <…>          

Заключительная  метаморфоза – превращение льва в ребенка – представляет собой  положительный этап появления сверхчеловеческого типа. Младенчество символизирует утверждение  жизни: «Дитя есть невинность и забвение, новое начинание, игра, самокатящееся колесо, начальное движение, святое слово утверждения». (16, с.19) Вступающий на путь человека принимает жизнь, благословляя ее, и в этом смысле является искупителем земной действительности: «»И вот мое благословение, – говорит Заратустра,над каждой вещью быть ее собственным небом, ее круглым куполом, ее лазурным колоколом и вечным спокойствием – и блажен, кто так благословляет! Ибо все вещи крещены у родника вечности по ту сторону добра и зла…» (16, с.118) Принятие и оправдание жизни – отправной пункт «пути созидающего». (20, с.75-76)        

 «Позиция  Ницше здесь на стороне человека, способного к подвигу, к преодолению  себя. Бытие изначально не порочно,  оно стало таковым, потому что человек перестал верить в себя, избрал путь слабого. Человеку нужно преодолеть себя. Он вправе ожидать к себе отношения не как к тому, кто нуждается в жертве. Убежденность в том, что человек слаб, вызывает и убежденность в том, что он с необходимостью примет жертву, нуждается в ней, жертвуя ему, его лишают выбора, ограничивают его свободу». (15, с.100) А «загадочное «Само», ассоциируемое Ницше с телом человека, - это подсознательная, глубинная полнота личности, в которой нет никакого различия души и тела и которая полностью определяет все устремления души и тела. Ницше упоминает это Само только для того, чтобы отвергнуть взгляды «презирающих тело», и это не позволяет ему более ясно сформулировать мысль о том, что именно Само и является той движущей, той творческой силой, которая пересоздает человека и ведет его к состоянию, обозначаемому термином «сверхчеловек». (8, с.111)        

 «Есть  некоторая ирония в том, - пишет  А. Данто, - что Ницше наименее оригинален там, где он оказался наиболее влиятельным. Речь идет о древнем, почти языческом идеале, а именно: страсти нужно обуздывать, а не подавлять, в противоположность позиции тех, кто исповедует воздержание, скрывая порочные стремления, а ведь это было официальной моральной рекомендацией до совсем недавних времен. Следовательно, ubermensch (сверхчеловек) – это не белокурый гигант, подавляющий своих более мелких собратьев. Это просто радостное, безвинное, свободное человеческое существо, обладающее инстинктивными побуждениями, которые, однако,  не порабощают его. Он – господин, а не раб своих побуждений, и, следовательно, он в состоянии что-то сотворить из себя, нежели стать продуктом инстинктивных проявлений или внешних препятствий. Сверх этого Ницше мало говорит о деталях, за исключением выражения скрытой похвалы тем, чьи страсти обращены на создание научных, художественных или философских произведений. Он сделал идею об ubermensch  (сверхчеловеке) изменчивой, а не устойчивой, чтобы ей придали ценность те из нас, кому удастся воплотить ее. Еслиubermensch (сверхчеловек) воспринимался как задира, чья радость состоит в грубой демонстрации силы, то в этом Ницше должен винить только самого себя.<…> Его величайшим несчастьем был тот буквализм, с каким его интерпретировали даже наиболее симпатизировавшие ему критики". (7, с.240-241)         

Информация о работе Фридрих Ницше и его концепция сверхчеловека