Этические нормы отношений между фармацевтическим и медицински персооналом

Этические принципы и идеалы русских  врачей были не только мотивом их профессиональной, но и социальной деятельности. С. П. Боткин, Н. В. Склифосовский, Ф. Ф. Эрисман, А. П. Доброславин, И. И. Моллесон, Д. Н. Жбанков  и другие выдающиеся врачи и организаторы, осуществляя лечебную деятельность, одновременно выступали за общественное врачевание и общественную гигиену, за доступность врачебной помощи населению и нормальные санитарно-гигиенические условия жизни народа.

Так, уже в истоках происхождения биоэтики закладываются разнородные тенденции, задающие более философские и более практические аспекты ее понимания и существования.[2].

Всё же нам представляется, что  все основные тенденции и источники  происхождения биоэтики сходятся к некоторому единому центру. Например, результатом появления новых медицинских технологий (трансплантологии, генной инженерии, реаниматологии, новых репродуктивных технологий) стало невиданное доселе вмешательство в человеческую телесность и появление здесь новых пограничных состояний, новой области реальности, в понимании которых начали давать сбои как чисто биологические, так и классически этические подходы. Происходит нарастающая объективация человеческого тела, представления его как объекта манипуляции, объекта правовых отношений. Если ранее тело с необходимостью рассматривалось как область определения и выражения человеческой персональности, то теперь человеческая самость как бы «втягивается вовнутрь», во многом убирая свои определения из сферы человеческой телесности и оставляя её в более оголённом объектном состоянии. Где-то в пределе маячит перспектива смены тела при сохранении личностной идентичности, т. е. инстанция последней приобретает более глубокие свои определения. Новые технологии приводят и к возникновению ряда ситуаций, в которых врач уже не в состоянии самостоятельно принимать решения (трансплантация, эвтаназия, пренатальная диагностика и т. д.), будучи вынужденным предоставить пациенту гораздо большую автономность в процедуре принятия совместного решения. Так постепенно слабеет классическая патерналистская модель отношения врача и пациента, и на смену ей всё более приходит новый тип отношений, построенный на принципах автономности и информированного согласия.

Что же общего во всех этих кардинальных изменениях современной биомедицинской практики?[11].

Нам представляется, что все подобного  рода ситуации, объекты и процессы, специфицирующие собою новый  тип реальности биоэтической практики и знания, могут быть рассмотрены  достаточно единообразно – как некоторый новый неклассический тип сущностей, которые далее мы предлагаем называть биоэтами. Главным признаком биоэтов является их пограничный статус – они лежат на пересечении биологической и этической реальности, антиномистически совмещая в себе разного рода дополнительные определения. Как правило, с биоэтами связаны различные проблемные ситуации, возникающие при попытке их полного определения в рамках только биологического или только этического знания. Это изначально кентаврические сущности, в которых сплавляется то, что разрывается современной специализированной культурой. Для преодоления этой разорванности и создания более адекватного – целостного – знания и практики и формируется биоэтика. Если феномен биоэта будет более определённо выражен, то биоэтику можно будет достаточно легко определить как науку о биоэтах.[11].

Таковы наши основные тезисы. Далее  предполагается дать их первоначальное обоснование и иллюстрацию на разного рода примерах. Конечно, в  этой работе будут представлены лишь некоторые первоначальные эскизы заявленной проблематики.

В истории медицинской  этики и права данная проблема традиционно обозначалась как «врачебная тайна». «Врачебная тайна» - это понятие, которое обозначает требование профессиональной медицинской этики и деонтологии сохранять в тайне всю информацию, которая становится известна врачу в процессе лечения больного. Сохранение «врачебной тайны» является одним из важнейших вопросов медицинской этики и деонтологии.

В современном медицинском праве  под медицинской (врачебной) тайной понимают «все сведения, полученные от больного или выявленные при медицинском обследовании либо лечении, не подлежащие разглашению без согласия больного». [3].

В биомедицинской этике  понятие «медицинская тайна» обозначает этическое требование сохранять в тайне всю конфиденциальную информацию о пациенте, полученную в процессе профессиональной деятельности медицинского работника, кроме случаев, оговоренных законодательством. 
«С этической точки зрения, понятие «медицинская тайна», во-первых, есть конкретизация принципа гуманизма в медицине, уважения человеческого достоинства пациента, его законных прав, а во-вторых – распространение принципа непричинения вреда на все стороны жизнедеятельности, образа жизни пациента, его благополучие, которому может нанести ущерб разглашение медицинским работником конфиденциальной профессиональной информации». Понятие «врачебная тайна» более узкое, т.к. касается только деятельности врача. Понятие «медицинская тайна» отражает этические требования, относящиеся ко всем медицинским работникам, в том числе и врачам. В связи с тем, что врач является главным действующим лицом процесса диагностики и лечения больного, то соблюдение «врачебной тайны» требует большей ответственности. Именно врач предоставляет информацию о пациенте в случаях, оговоренных законом, именно он определяет меру медицинской информации о диагнозе, лечении и прогнозе заболевания конкретного пациента, которой должна владеть медсестра. 
Это этическое требование было зафиксировано в «Клятве» Гиппократа. В «Клятве» Гиппократа сказано: «Что бы при лечении – а также и без лечения – я ни увидел или ни услышал касательно жизни людей из того, что не следует разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной».[4].

Позднее оно было законодательно закреплено в ряде правовых документов во многих странах мира. Сохранение «врачебной тайны» является одним из важнейших вопросов медицинской этики и деонтологии.

К концу 20 века этическое  требование соблюдения профессиональной медицинской тайны («врачебной тайны») оказалось зафиксировано во всех значительных этико-правовых документах международного уровня.

В России – это «Основы  законодательства РФ об охране здоровья граждан», Клятва врача России, Этический  кодекс медицинской сестры России, Этический кодекс фармацевтического  работника России (провизора и  фармацевта). [5].

Впервые отношение к  проблеме сохранения медицинской тайны в профессиональной деятельности медицинской сестры было определено в Клятве Флоренс Найтингейл: «…Сохраню в тайне доверенные мне сведения, касающиеся личности пациента или семейных отношений, о которых мне довелось узнать в ходе моих визитов». В действующем этическом Кодексе Международного Совета медсестер среди этических требований к взаимоотношениям медсестры и пациента особо выделено: «Медсестра хранит полученную конфиденциальную личную информацию и делится ею с большой осторожностью».[6].

3. Этические нормы отношений между фармацевтическим и медицинским персоналом

Отношения с коллегами  в среде медицинских работников должны строиться на принципах уважения личности коллеги, взаимопомощи, доброжелательности, нацеленности на выполнение дела наилучшим образом. Объединяющим медработников нравственным мотивом должно быть благо больного, и в более широком смысле – благо каждого человека (родственника больного, коллеги и т.д.). В реальной действительности моральные принципы и нормы, которыми руководствуются медицинские работники в отношении с больными, их родственниками и своими коллегами, часто бывают далеки от требований профессиональной медицинской этики. Это ставит задачу самосовершенствования каждого медицинского работника, прежде всего в нравственной сфере, которой в отличие от области специальных профессиональных знаний и навыков, дающей возможность занимать определенную должность, уделяется недостаточное внимание.[5].

Взаимоотношения между  медицинскими работниками и пациентами, складывающиеся в процессе лечебно-диагностических мероприятий часто приобретают характер интимности, т.к. медработник вторгается в области жизни человека, которые скрываются от других людей, их показ вызывает чувство неловкости, стеснительности, стыда. Это и области тела, и области душевной жизни человека. В связи с этим могут формироваться как доверительные отношения, способствующие наиболее эффективному лечению, так и интимные отношения, которые считаются недопустимыми с позиций профессиональной медицинской этики. Это требование профессиональной медицинской этики было зафиксировано уже в «Клятве» Гиппократа и сохраняется до настоящего времени. Например, в 1991 г. Комитет по этическим и юридическим вопросам Американской медицинской ассоциации, рассмотрев этические аспекты отношений между врачами и пациентами, принял специальное решение: интимные контакты между врачом и пациентом, возникающие в период лечения, аморальны.[7].

Деятельность современного медицинского работника требует  от него высокого уровня личной профессиональной ответственности. Профессиональная ответственность медицинского работника – явление сложное, включающее в себя и моральную, и административную, и правовую ответственность.

Моральная ответственность  – это форма деятельности совести  человека, которая включает в себя анализ собственного поведения (поступков, чувств, отношений и т.д.) и соотнесения его с этически должным. Применительно к профессиональной медицинской деятельности моральная ответственность представляет собой соотнесение реального поведения с эталоном, задаваемым требованиями профессиональной этики и деонтологии.

Несоответствие между  реальным и должным поведением оценивается  как невыполнение профессионального  долга. В зависимости от степени  несоответствия и уровня развития морального самосознания медработника, следуют угрызения совести, действия, направленные на устранение этого несоответствия и т.п. В случае значительных нарушений профессионального долга может последовать наказание в виде моральных, административных или правовых санкций.

По мере усложнения медицинской  деятельности и появления новых  специальностей – фармацевта, медсестры, медицинского лаборанта – этическое  требование сохранения в тайне конфиденциальной информации о пациенте распространялось и на них. В настоящее время все правовые и этические требования относительно сохранения медицинской (врачебной) тайны относятся не только к врачам, но и другим медицинским работникам. Такое понимание и оценка обществом проблемы необходимости сохранения в тайне информации, касающейся жизни и здоровья пациента, отразилось в изменении названия данной проблемы.[9].

С изменением структуры  медицинской деятельности, появлением среднего и младшего медицинского персонала, ее название преобразовалось в «медицинскую тайну», что подразумевает распространение соответствующих этических и правовых требований на всех медицинских работников и лиц немедицинских специальностей, работающих в медицинских учреждениях или вступающих в общение, взаимодействие с пациентами.

В настоящее время  требование сохранять конфиденциальность информации о пациенте, ставшей известной медицинским работникам в процессе их профессиональной деятельности имеет этико-правовой статус.

В настоящее время  наиболее распространены два вида этических  кодексов — профессиональные и корпоративные, которые регулируют отношения людей внутри данных групп.

Профессиональные кодексы  регулируют отношения внутри профессионального  сообщества и эффективны для профессий, где наиболее выражены профессиональные этические дилеммы.[10].

Цель создания профессиональных кодексов — регулирование отношений внутри профессионального сообщества в сложных этических ситуациях, формирование доверия к представителям данной профессии и повышение статуса профессионального сообщества в социуме.

Фармсообщества разных стран пришли к пониманию того, что необходимо свести в один документ все выработанные многолетней практикой правила профессионального поведения и этические нормы, а также заявить о принципах и ценностях, определяющих роль и ответственность фармацевта перед обществом. Так во многих странах появились этические кодексы фармацевтов. Одним из первых кодексов Нового времени стал Code of Ethics of the AphA, принятый в 1852 г. Американской фармацевтической ассоциацией.

В России вопросы этики  и деонтологии в работе провизора серьезно начали обсуждаться в 1970-е гг. после проведения I Всесоюзной конференции по проблемам медицинской деонтологии, однако единый документ, определяющий этические нормы и морально-нравственные принципы в работе провизора, не был принят до середины 90-х гг. В 1996 г. был принят Этический кодекс фармацевтического работника России.

Поскольку перед фармацевтами всего мира стоят схожие проблемы и их объединяют единые ценности, в 1997 г. мировой фармобщественностью в лице Международной фармацевтической федерации (FIP) был принят Codе of Ethics for Pharmacists, который может быть моделью для написания кодексов национальных фармобществ.[11].

Кроме данных принципов, в этических кодексах каждой страны представлены и другие. Так, в российском этическом кодексе говорится, что фармработник должен постоянно совершенствовать свои специальные знания, умения, навыки, эрудицию и помнить, что «лекарство в руках знающего человека подобно бессмертию и жизни, а в руках невежды — подобно огню и мечу»; профессиональное чувство долга, нравственность предполагают умение критически оценивать себя, свою работу и др.

В этом кодексе реализована  концепция квалифицированной, доступной  и своевременной фармпомощи. В  преамбуле документа указано, что  он имеет целью обеспечить переход России к правовому государству и рынку потребителя в сфере фармпомощи. Кодекс учитывает современное законодательство РФ, регулирующее деятельность в сфере здравоохранения, о защите прав потребителей и пациентов, рекламе, Гражданский кодекс РФ и другие российские нормативно-правовые акты, а также документы ООН, ВОЗ и документы, относящиеся к этическим аспектам фармбизнеса.[13].

Чтобы этический кодекс сохранил актуальность и жизненную  силу, а также соответствовал изменениям в законодательстве и экономике, его следует регулярно пересматривать и обновлять.