Экономические проблемы Латвии

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 11 Октября 2013 в 13:31, доклад

Краткое описание

Последние данные о росте экономики в стране заставили поверить всех, что кризис теперь уж точно позади. Но есть ли шансы у отечественной экономики, потерявшей за два года почти четверть своей стоимости, набрать скорость и вернуть прежние позиции? Многие эксперты, опрошенные “ДВ”, считают, что нет — слишком много у латвийской экономики слабых мест и болевых точек.

Прикрепленные файлы: 1 файл

ezsproblemy.docx

— 23.34 Кб (Скачать документ)

Последние данные о росте  экономики в стране заставили  поверить всех, что кризис теперь уж точно позади. Но есть ли шансы у  отечественной экономики, потерявшей за два года почти четверть своей  стоимости, набрать скорость и вернуть  прежние позиции? Многие эксперты, опрошенные “ДВ”, считают, что нет — слишком  много у латвийской экономики  слабых мест и болевых точек. 
 
 
Аргумент тут прост: даже если шоссе без ям и колдобин, а бак полон бензина, на старом "москвиче" с оторванным глушителем далеко не уедешь. Мы же пытаемся ехать и жалобно скрипим на резких поворотах. А слева и справа нас обгоняют мощные "вольво", холеные "мерседесы" и даже маленькие, но шустрые "шкоды". Потому что вопрос — на чем мы пытаемся добраться до светлого будущего — определяющий. Но эксперты все чаще говорят о том, что иступленно давить на педаль газа, особенно если эта педаль находится в том самом заезженном "москвиче", — этого мало. Надо признать, что наша экономика неэффективна, она буксует. В ней масса несовместимых со здоровой экономической жизнью дисбалансов. О них сегодня и поговорим. По просьбе “ДВ” эксперты предложили свой перечень проблем латвийской экономики. Наши эксперты: 
 
Янис Ошлейс, экономист, глава компании Primekss 
 
Андрис Вилкс, экономист, советник премьера по экономическим вопросам 
 
Гиртс Рунгайнис, инвестиционный банкир, глава компании Prudentia 
 
Александр Гапоненко, экономист, президент Института международных исследований 
 
Мартиньш Казакс, главный экономист Swedbank 
 
1. Отрицательный торговый баланс 
 
Арифметика такова: когда импорт превышает экспорт, страна теряет живые деньги, а в платежном балансе страны образуется брешь. Вариантов исправить ситуацию два. Первый — увеличить экспорт, второй — снизить импорт. И то, и другое в последнее время происходит, но разрыв все же еще велик — около полумиллиарда латов. По мнению наших экспертов, которые поставили этот пункт на первое место, помочь может только грамотная индустриализация страны. 
 
Что делать? "Я не знаю большей проблемы, чем отсутствие в стране нормальной производственной базы, способной производить продукт с высокой добавленной стоимостью, — говорит Янис Ошлейс. — Мы не сможем развивать экономику только с помощью туризма и гостиниц, потому что там есть потолок возможностей. В производстве он тоже есть, но он гораздо выше, чем у сектора услуг. Эта беда — низкий удельный вес производства в структуре ВВП — сгубила и некогда процветающую Америку, и это, по–моему, фундаментальный момент всех ее сегодняшних проблем. Мы идем по тому же пути. Если мы не начнем строить заводы, мы никак не сможем решить проблему огромной безработицы в стране, да я и не вижу других вариантов, как нам заработать деньги". "Разумная индустриализация — вот о чем нужно думать Латвии на перспективу, — соглашается Гиртс Рунгайнис. — Мы не выживем только на сервисных центрах, мы должны стимулировать базовое производство. Например, развивать тот же авиационный бизнес, строить центры для обучения пилотов и тестирования самолетов. Потенциал есть во всех отраслях, нет только госпрограммы по возобновлению производства в стране". 
 
2. Крепкий лат 
 
Пока оплот нашей финансовой системы — Банк Латвии — и слушать не хочет об умеренном снижении стоимости лата, экспортеры не унимаются: крепкий лат разрушает экономику страны. А поскольку экономика скорее склонна к инфляции, чем к дефляции, общий рост цен вкупе с жесткой привязкой отправляют наши товары на внешних рынках в класс "эксклюзив". Естественно, по цене, а не по качеству. От этого падает экспорт и возникает проблема, описанная в пункте № 1. Правда, есть и противники девальвации лата, которые уверены, что она загонит жителей страны в пропасть нищеты. Особенно тех, кто брал кредиты в евро. Туда же могут отправиться и местные предприятия, которые также в большинстве своем имеют евровые займы. Так что девальвация — это сегодня скорее вопрос веры, а где–то личных интересов. 
 
Что делать? "Я и сегодня вижу великую пользу от девальвации лата, — говорит Янис Ошлейс. — При девальвации импорт станет более дорогим, а местные товары — более дешевыми, и это сегодня очень важный момент, учитывая низкие заработные платы и относительно высокие цены. После девальвации потребление импорта неизбежно снизится, и у нас в результате останется больше валюты, чтобы расплатиться с нашими кредиторами. И наконец, это хороший толчок для нашего экспортного бизнеса — они смогут больше зарабатывать. Если мы все понимаем, что наше развитие зависит от успехов на экспортных рынках, тогда встает вопрос: почему не дать нашим экспортерам больше доходов, девальвировав лат? На эти дополнительные доходы они будут принимать больше людей на работу, и мы сможем решить еще одну страшную проблему — огромную безработицу". 
 
3. Слабая структура экономики 
 
Впервые о "неправильной" структуре латвийской экономики заговорили, как ни странно, в кабинетах Банка Латвии, чьи эксперты на редкость осторожны в своих высказываниях. Посыл был такой: Латвии пора менять свою структуру экономики, переводя ее на рельсы продукции с высокой добавленной стоимостью. То есть отказываться от традиционной древесины и текстиля в пользу фармацевтики и IT–отраслей, которые перспективны в плане долгосрочного развития. Аргумент таков: в каждой отрасли существует максимальный потолок возможностей. Проще говоря, сколько не модернизируй наше лесное хозяйство, все равно выше уровня хорошей мебели не прыгнешь. В качестве хорошего примера приводилась статистика по Германии, где аналитики посчитали потолки добавочной стоимости в разных отраслях. В топе оказалась химиндустрия (та же фармацевтика), где производится добавочная стоимость порядка 90 тысяч евро на человека в год, и автопром — около 75 тысяч евро на человека. В свою очередь, самый низкий потолок у пищевиков и текстиля (менее 45 тысяч евро на человека). И от этих отраслей в идеале следовало бы экономику уводить в более прибыльные сферы. Почему? Потому что зарплаты платят именно из созданной работником добавочной стоимости. И, естественно, если добавочная стоимость в отрасли низка, высоким зарплатам там взяться неоткуда. Значит, люди будут уезжать в ту же Ирландию. Что, собственно, уже происходит. 
 
Что делать? Менять структуру экономики, но делать это постепенно, перед этим определив приоритеты и выделив отрасли, на которые надо делать ставку. Подобная попытка уже была в прошлом году, когда Министерство экономики выделило пять отраслей латвийского хозяйства, на которые следовало бы делать ставку. Туда попали отрасль древесины, фармацевтика, транзит и туризм. Но после поиска экономической истины затихли. "Нам нельзя быть первыми во всем, надо обязательно определиться с приоритетами в экономике, чтобы подстраивать под эти приоритеты и образовательную и научно–техническую базы страны, — уверен Андрис Вилкс. — Если мы этого не сделаем, то будем распылять свои усилия на все подряд и в результате не достигнем успехов ни в чем". 
 
"Чтобы страна была богатой, мы должны сделать так, чтобы как минимум 60–80% работающих у нас людей получали высокую заработную плату, — считает Гиртс Рунгайнис. — В этом случае мы решим еще две концептуальные проблемы — высокую безработицу и отвратительную демографическую ситуацию. Но добиться этого можно только через создание предприятий, которые производят продукцию с высокой добавленной стоимостью. Этот же пункт нужно стимулировать через венчурный капитал и госинвестиции. Пока же за 20 лет независимости страны мы смогли создать только одну отрасль с высокой добавленной стоимостью — это банки и финансы, где заработная плата превышает 1000 латов". 
 
4. Низкая производительность труда 
 
Янчик приходит на работу примерно в 8.00 — 10.30, после, как обычно, начинается кофейная пауза, переодевание и подготовка к работе. После 45 минут работы приходится идти на перекур (он длится недолго, минут 20–30), после чего примерно полчаса работы, и… уже обед! Если все в порядке, то после обеда следует отдохнуть в близлежащей куче опилок, недолго — минут 30. Послеобеденная смена начинается с чашки кофе и сигареты, после чего идет примерно один час работы, пауза на перекур, разговоры с коллегами, перекур, перекур, перекур, и вот уже 5 вечера — пора домой. На таком забавном примере Харий Шварц, руководитель общества управления вложениями Swedbank описал в своем блоге производительность труда по–латвийски. А рядом привел пример немецкой производительности труда, когда за равный по часам рабочий день латвийцу удается поработать 3 часа, а немцу — 7 часов 45 минут. Вывод: когда латвийское предприятие подсчитает, сколько можно зарабатывать, если работать как немцы, то поймет, что стать конкурентоспособным на рынк 
е Европы по уровню цен вполне реально. 
 
Что делать? "Наша экономика неэффективна, — говорит Александр Гапоненко. — У нас производительность труда в два раза ниже, чем в среднем по европейским странам, а по сравнению с Германией — раза в три ниже. Впрочем, кризис и безработица несколько подправили этот дисбаланс, и в последний год производительность труда немного выросла. Однако проблема, которую каждое предприятие должно решать в частном порядке, остается". 
 
5. Раздутый госаппарат, бюрократия 
 
Признаться, у нас было искушение присвоить этой проблеме номер 1 — все без исключения эксперты упомянули ее в качестве одной из основных. Потому что для такой маленькой экономики просто нет смысла держать такой большой государственный аппарат — на это сегодня нет ни денег, ни необходимости. Однако кое–какие реформы в госуправлении все же происходят — режутся расходы министерств, сокращается штат, ликвидируются госагентства. При этом все понимают, что именно эти шаги в недалеком 2007 году вполне могли уберечь Латвию от самого жесткого сценария развития кризиса. 
 
Что делать? И дальше снижать госрасходы, уменьшать административные барьеры и резать госаппарат процентов на 70–80 как минимум. Если из занятых в госсекторе 130 тысяч останутся 30 тысяч, тогда можно будет говорить о каких–то реформах — примерно такое мнение услышала “ДВ” от наших экспертов. "Если бизнес в стране сократился на 30%, то госсаппарат — только на 5%, — говорит Александр Гапоненко. — Это очень мало. Получается ситуация, что бизнес снова не может прокормить армию чиновников, и ему приходится уходить в тень. Наш бюрократический аппарат и затраты на его содержание не уступают тем, которые существуют в той же Германии. Экономика его просто не тянет. Сейчас перед нами стоит задача — сократить количество управленцев в два раза". 
 
6. Отсутствие финансирования науки 
 
Страна одной рукой голосует за экономику, ориентированную на продукцию с высокой добавленной стоимостью, а второй рукой режет финансирование науки, которая способна придумать этот золотой товар. Этого парадокса по–латвийски не понимают ни наши эксперты, ни главы научных институтов, занимающихся иновационными разработками. Ученые удивляются: откуда взяться изобретениям, если у страны нет денег даже на зарплаты учителям начальных классов? В цифрах ситуация выглядит так: в 2009–м государство должно было потратить на поддержку науки 21 975 015 латов. В 2010–м эта сумма сократилась до 16 532 657. В результате Институт оргсинтеза вынужден распродавать свои патенты на зарубежных рынках, хотя сам центр, по признанию его главы Ивара Калвиньша, мог бы зарабатывать для страны 700 миллионов латов в год — при условии, если бы государство вложило в оборудование и лаборатории около 15 миллионов. Эта ситуация показательна для всей латвийской науки, и пока наши ученые выживают лишь за счет еврофондов, которые, как известно, с 
коро кончатся. 
 
Что делать? Сокращать госаппарат, а деньги вкладывать в научные и технические лаборатории, считают наши эксперты. И делать все возможное, чтобы ученые не уезжали из страны. "Производства с добавленной стоимостью нет, потому что нет научных открытий, которые помогли бы это производство наладить. А нет производства — нет денег в бюджете, за счет чего наука могла бы финансироваться, — говорит Янис Ошлейс. — Этот замкнутый круг может вращаться вокруг своей оси десятилетиями, но кто–то наверху один раз должен понять, что предприятия с высокой добавленной стоимостью просто так не вырастут ниоткуда, как грибы. Мы сами должны их строить, желательно без иностранных инвесторов, от которых мы можем принять знания и опыт". 
 
7. Слабая система образования 
 
Полноводные потоки юристов и экономистов, которые организованным строем едут собирать клубнику в Испании, — так примерно эксперты описывают современную систему образования в Латвии, которая, как капризная женщина, понятия не имеет, что ей надо. 
 
Государство не имеет долгосрочной системы планирования кадров, вузы делают это по своему усмотрению, а молодежь выбирает специальности, учитывая что угодно, но не востребованность на рынке труда. Именно поэтому статистика Службы занятости говорит о большом удельном весе безработных среди молодежи. А отрасли продолжают страдать от нехватки квалифицированных кадров, в результате чего возникают проблемы с производительностью труда (см. п. 4). 
 
Что делать? "Наша система образования не ориентирована на подготовку молодежи к квалифицированной работе, — считает Гиртс Руншайнис. — Так было 20 лет назад, так есть и сейчас. Мы выпускаем кадры, которые прекрасно умеют мыть полы, собирать урожай и стелить постели в гостинице. Отсюда возникает еще одна проблема, которая через несколько лет может уничтожить всю экономику страны, — эмиграция. Когда из страны уедет половина трудоспособного населения, мне непонятно, откуда возьмутся деньги, чтобы выплачивать пенсии и кормить чиновников". "Мне кажется, что процесс заказа на образование должен формировать сам бизнес. Это должно быть приоритетом и государственной политики", — говорит Андрис Вилкс. "Прицел должен быть на качественное образование, нацеленное на науку и иновации, — добавляет Мартиньш Казакс. — Когда будут кадры, то создать соответствующее производство будет не такой большой проблемой". 
 
8. Непродуманная налоговая политика 
 
Этот пункт тоже можно было бы вывести в лидеры по ответам. "Мы живем в налоговой системе дикого капитализма" — примерно так говорили эксперты про латвийскую налоговую систему, которая формировалась еще в начале 90–х и по своему качественному преобразования так и осталась в прошлом веке. И дело не только в том, что отдельные налоги в Латвии высоки, главный акцент эксперты сделали на том факте, что налоговая система страны не стимулирует уплату налогов и порождает теневую экономику, с которой Латвия бороться так и не научилась. 
 
Что делать? "Надо срочно менять вес налогов в экономике — уменьшать налоги на рабочую силу, чтобы наша продукция была конкурентоспособна на внешних рынках. Если мы этого не сделаем, прироста экспорта нам не добиться. А чтобы компенсировать снижение этого налога, надо повышать налоги на недвижимость, которые легко администрировать". С этим согласен и Андрис Вилкс, который считает, что налоговое бремя должно быть направлено на потребление. 
 
9. Кризис доверия 
 
"Никогда не врите по мелочам, потому что когда придется соврать по–крупному — вам никто не поверит", — говорят социологи и предупреждают о том, что именно в сложные для экономики периоды кризис доверия становится вполне экономической категорией и может дорого обойтись стране. Не верят Банку Латвии — избавляются от латов, что создает нагрузку на монетарную систему. Не верят в то, что государство способно эффективно управлять средствами налогоплательщиков, — не платят налоги. Не верят, что в этой стране возможно хоть какое–то будущее, — семьями уезжают за границу. Кризис доверия, считают эксперты, это страшная проблема, решать которую Латвии нужно в первую очередь. 
 
Что делать? "Я вообще поставил бы этот пункт на первое место, настолько он мне кажется важным, — говорит Мартиньш Казакс. — Если латвийское предприятие не верит в эту страну, если его раздражают налоговая политика и бюрократизм, то оно будет думать, а стоит ли тут заниматься бизнесом. Не проще ли найти более лояльные страны? Короткий срок работы правительства, когда никто ни за что не отвечает, а только все кивают друг на друга… В общем, пока в стране есть кризис доверия, я не уверен, что в экономике что–то можно изменить в лучшую сторону". "Я добавил бы сюда еще проблему олигархов, которые подрывают доверие к стране в целом, а также проблему формирования латвийской единой нации, — говорит Александр Гапоненко. — Пока мы слишком раздроблены, и это нам сильно мешает". 
 
10. Отток инвестиций 
 
Инвестиции — кровь экономики, и с этим согласны все. И наша страна неплохо чувствовала себя в те годы, когда инвестиции текли рекой. Сегодня — обратные процессы, которым есть объяснение. Соседняя Эстония вводит евро и, несмотря на кризис, готова своими средствами помогать больной латвийской экономике. Неплохо чувствует себя Польша, где рост производства не прекращался и в самые плохие для европейской экономики годы. Конкурировать на фоне стран–отличниц — не лучшая задача, особенно когда в активе страны огромный долг МВФ, странная налоговая политика, меняющаяся раз в месяц, разговоры о девальвации и критические дефолтные свопы (степень риска страны перед банкротством. — Прим. ред.). 
 
Что делать? "Улучшать инвестиционный климат, снижать налоги и создавать самый благоприятный режим для привлечения инвестиций, — говорит Андрис Вилкс. — Мы должны добиться, чтобы в течение 10 лет Латвия стояла в верхних строчках рейтинга по самым привлекательным странам для инвестиций. Мы должны быть предсказуемы и прозрачны, и это главный залог успеха".


Информация о работе Экономические проблемы Латвии