Формулярный процесс в Римском праве

Оглавление

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Шестое столетие характеризуется необыкновенным оживлением Римского гражданско-юридического творчества. Это было началом критического периода в истории римского гражданского права, когда в нем, соответственно со всем течением римской жизни, обнаружился решительный перелом. В 507 г. был учрежден второй претор и тут же или вскоре после того на него была перенесена юрисдикция по делам римлян с перегринами и перегринов между собой.

Возникновение новой судебной процедуры — формулярного процесса — связывается с историческим перерождением исходных видов легисакционного судопроизводства. Ввиду большей гибкости на первый план по общеупотребительности стали постепенно выходить виды, связанные со свободным назначением судьи. Легисакционное судоговорение становилось по преимуществу обрядовой стороной, а собственно установление судебной истины и разрешение споров осуществлялось в иных, не строго предписанных законами условиях.

Формулярный процесс - вторая форма судопроизводства по частным  искам в римской юстиции,  перерождение исходных видов легисакционного процесса.

Формулярный процесс  возник в 3-й четверти II века до н.э. и  просуществовал до 17 г. до н.э. Он был  легализован законом Эбуция и  отменен законом Августа об отправлении  правосудия. Функционировал вместе с  легисакционным («закон» - действие законным образом, не прибегая к самосуду). В последние годы республики происходят серьезные изменения в хозяйственной жизни Рима. Вместо земледельческой общины с полунатуральным хозяйством вырастает огромное государство, ведущее широкую внутреннюю и внешнюю торговлю. Понятно, что легисакционный процесс чрезвычайно сложный с обрядовой стороны и не открывавший возможности дать судебное признание вновь складывающимся отношениям (поскольку они не подходили под букву закона), оказался несоответствующим новым социально-экономическим условиям. Многие положения Законов 12-ти таблиц устарели и потеряли свой смысл, стало необходимым создания формы процесса, при котором претор мог не только отказать в иске, но и диктовать свои условия. Таким образом, жизнь требовала, чтобы судопроизводству была придана иная, более гибкая форма. Такой упрощенный порядок гражданского процесса появился сначала в практике перегринского претора. С течением времени, и городской претор стал практиковать этот упрощенный порядок, который состоял в следующем. Претензия истца и возражения ответчика заявлялись без каких-либо обрядностей, и все это неформальное производство in iure заканчивалось вручением истцу записки, адресованной судье, в которой указывались те предположения или условия, при наличии которых судье предписывалось удовлетворить иск, а при отсутствии этих условий - отказать в иске. Эта записка, содержащая условный приказ судье, называлась формулой. Отсюда новый процесс, сложившийся в последние годы республики и допущенный к применению по желанию тяжущихся наряду с легисакционным, а затем двумя законами Августа, окончательно установленный вместо легисакционного, получил название формулярного (производство per leges заменено производством per formulas). Отличие формулярного процесса от легисакционного не исчерпывается упрощение судебной процедуры. Самое основное заключалось в том, что теперь претор, давая исковую защиту, не был связан старым правилом об изложении иска в точных словах закона. Таким образом, получалось, что судебная исковая защита стала не просто средством признания и охраны материальных гражданских прав, а основным моментом, по которому только и можно было судить о наличии материального гражданского права. Поэтому принято характеризовать римское частное право как систему исков.

1. Смысл, содержание и построение формулы.

Смысл формулярного процесса (actiones per formulas) заключался в том, что юридический предмет спора формулировала не сторона, заявлявшая исковое требование, а претор. Истец и ответчик излагали дело перед магистратом в любых выражениях, принимая во внимание, прежде всего свой действительный интерес и обстоятельства реальные, а не то, что предполагалось по аналогичному случаю требованиями древнего права, как-то было ранее. Претор уяснял юридическую сущность спора (т.е. играл одновременно роль и юрисконсульта, и своего рода представителя высшего правового надзора) и излагал эту сущность в специальной записке, адресованной судье — formula. Предписания формулы не были прямо связаны с требованиями закона по поводу дела и только подразумевались в ней, а, по сути, она представляла воплощение собственного преторского правотворчества, на которое они были уполномочены объемом своей власти. Формулы были типическими, — например, «Если человек Стих по праву квиритов есть Авла Агерия, то приговори Нумерия Негидия, если нет, оправдай». В отличие от древнего права и от формальных предписаний закона судопроизводство по формуле предусматривало альтернативность исхода дела по одному иску, т.е. было и более экономным, и более гибким. Формула поступала к судье, который вел судопроизводство по-прежнему в свободной манере, как и было на стадии injudicio.

Формулы не были совершенно произвольными, а отражали практику преторской юстиции. Единожды предоставив возможность защитить право по новым основаниям, в последующем претор не мог отказать в принятии аналогичного иска (т.е. это был своего рода обязательный прецедент). Но закрепление новых формул было очень сложным. И здесь римская юстиция далеко не отошла от прежнего формализма.

Составление формулы (юридического предписания для судьи) было целью первой стадии процесса при формулярном производстве дела по частным искам и основанием судоговорения во второй стадии.

Формула начиналась наименованием  судьи, которому предстояло рассматривать дело в дальнейшем. То есть властные функции претора здесь проявлялись более значительно, поскольку этим установлением пресекалась возможность свободного выбора судьи в дальнейшем. Затем в ее содержании предполагались некоторые определенные по характеру части:

1) intentio — изложение  исковой претензии в возможно  более упрощенном виде, но с  обязательным наименованием истца  и ответчика, поручителей (если  такие были); эта часть формулы  должна была также заключать  и формулирование собственно объекта спора и характера оспариваемого правомочия;

2) condemnatio — поручение  судье, где ему предписывались  варианты его процессуальных решений в общем виде;

3) demonstratio — краткое  перечисление фактов и обстоятельств  дела, если предметом спора были претензии по поводу действий, происшедших в разное время, порождавших разные по своей юридической сути правомочия, и т.п.; эта часть формулы была факультативной и предпосылалась intentio. Еще одной, также факультативной частью формулы была

4) adjudicatio — поручение, которая заключала либо первую, либо вторую часть и содержала предписание передать определенную вещь, а за нее уплатить; это было особенно важно, если спор касался и третьх заинтересованных лиц (например, при купле-продаже краденой вещи, при споре о наследстве и т.д.).

Безусловно, обязательной частью формулы была только intentio; иногда обращение к суду и было направлено только на установление юридического его существа, т.е. признания правомочия на основании факта.

По своему построению и внутреннему содержанию различные части формулы могли быть разных типов в зависимости от претензий истца и от направленности преторского предписания.

По содержанию intentia могли  быть вещными и личными (в первом случае спор шел о вещных правах, во втором — об обязательственных отношениях), строгого права и доброй совести (первые в точности следовали ранее установленным требованиям по этому случаю и ссылались на соответствующие нормы, вторые содержали свободное истолкование, ссылаясь на интересы «оборота», справедливости, порядочности и т.п.), определенными и неопределенными (идет ли речь о конкретной вещи или сделке в известном объеме претензий, либо когда общая сумма претензий истца еще должна была быть выяснена в ходе разбирательства). По типам эти варианты следовали классификации исков и были неразрывны с регулированием форм этих процессуальных средств.

Различными могли быть и condemnatia. Определенное поручение заключалось  в точном следовании судьи указанию претора о размере выплаты, которую следовало присудить, либо, напротив, в которой следовало отказать по обстоятельствам дела. Неопределенным поручение считалось тогда, когда, по общему указанию претора, судье еще предстояло установить точный размер предмета обязательственного спора либо оценить имущество, но сам факт наличия этой суммы в споре полагался установленным. Наконец, поручение могло быть примерным (cum taxania), когда претор устанавливал судье высший (или низший) предел взыскания, которое ему следовало наложить по разбору всех обстоятельств спора.

Формула могла содержать  и специальные добавочные элементы. Самым важным из таких была исключающая  оговорка (exceptio). Посредством признанной правомерным процессуальным средством (сформулированным по требованию уже не истца, а ответчика) эксцепции ответчик, признавая требование истца в принципе обоснованным, выражал несогласие с иском либо по мотивам его завышенности, либо по мотиву его несправедливости и т.п. В эксцепции ответчик, как правило, указывал на дополнительные условия, которыми сделка было обставлена при ее заключении, ссылался на заблуждение или обман, которые подвинули его на ее заключение (хотя в принципе оспорить сделку по формальным основаниям не мог), оговаривал наличие отсрочки при выплате по обязательству и т.п. Эксцепция была важной частью intentio или demonstratio, в силу принадлежности этим разделам формулы ее содержание не могло быть игнорируемо при судоговорении. Эксцепции были не произвольными, а должны были точно соответствовать тому, что закрепилось в практике. Ранее других установилось право ссылаться на недобросовестность исца при заключении сделки (exeptio doli), на запрет закона или претора и т.д. Возражение пусть и субъективно обоснованое, но не принятое правовой практикой, в формулу не включалось.

Другим добавочным элементом была praescriptio — предписание. Обычно она располагалось перед intentio и была как бы отрицательным условием, ограничивающим предмет спора при выяснении некоторых предварительных обстоятельств; если эти обстоятельства выяснялись в пользу ответчика, судоговорение прекращалось вообще, если в пользу истца — то действовали те части формулы, которыми исковому требованию придавалось строго ограниченное значение. Наконец, формула могла содержать оговорку о произвольном решении спора. Согласно этой оговорке, например, могло предлагаться, что если ответчик вернет вещь, служащую предметом спора, то этим будет оправдан, если же упрямствует, то оценка вещи может быть предоставлена истцу, не связанному в этом отношении ничем, и т.п.

Наличие строго определенных составных частей формулы как выражения существа дела, различные оговорки, допускавшиеся в формулу по строго подзаконным основаниям, обязательность ряда уточнений свидетельствует, что формальные начала были достаточно весомыми и в ходе формулярного процесса.

2. Общий ход формулярного процесса.

Как и легисакционный процесс, формулярное судопроизводство считалось сохраняющим нормальный порядок частного суда (ordo judiciorum privatorum). Coxpaнялось и типичное для предыдущего  процесса деление на две стадии — in jure и in judicio.

Основным органом юстиции  при формулярном процессе был  претор, в провинциальных общинах-муниципиях — магистраты (по двое). Истец и ответчик являлись лично к претору или к магистратам. Вместо насильственного привода в обыкновение был введен штраф на неявившегося. Процесс на всех его стадиях истец и ответчик вели лично, но уже допускались и представители. По признании иска истец получал дополнительный признаваемый иск об исполнении постановленного решения. Если intentio была неопределенной, то назначался еще особый судья для выяснения количественной стороны претензии либо установления денежной суммы, лежащей в основе иска. Если этих особых условий не было, то следовала формулировка заявления в стадии in jure; могли быть предложены встречные вопросы ответчика и т.п. После присяги сторон эта стадия завершалась.

Составление формулы, в  котором участвовали лично или  через представителей истец и  ответчик, становилось, таким образом, своего рода договором сторон относительно содержания претензии и содержания возможного взыскания; в принципе, формулярный процесс допускал тем самым и упрощение спора в интересах обеих сторон, возможность найти меру полюбовного соглашения в рамках судоговорения. Из этого общего значения формулы и смысла первой стадии вытекали некоторые всеобщие требования к судопроизводству по частным искам, характерные и для всего последующего судебного процесса. Во-первых, отрицалась возможность повторного иска по тому же делу с теми же или сходными требованиями — ne bis de eadem re sit actio. Во-вторых, составляя формулу, стороны как бы оформляли новое правоотношение между ними, которым до некоторой степени обязывались друг перед другом и за отступления от которого терпели и процессуальные ограничения, и иные неблагоприятные последствия. В-третьих, записанное при составлении формулы полагалось как неизменное на всем последующем ходе процесса или судоговорения, ни истец, ни ответчик не могли приводить иных доводов, иначе представлять фактические или юридические обстоятельства дела.

Вторая стадия процесса — in judicio — находилась в руках профессиональных судей (как правило, коллегии судей). Рассмотрение дела должно было произойти не позднее 18 месяцев после составления формулы. Стороны выступали перед судьей второй стадии процесса в абсолютно равноправном положении, пользовались равной свободой в освещении обстоятельств дела, равным правом отрицать и доказывать. Судья считался как бы творцом нового правоотношения между сторонами, следуя первоначальному предписанию формулы, закреплял ее предписания конкретным судебным постановлением, выступая в роли судьи-арбитра (judices arbitri): Jus facet unter pares. Исполнение судебного решения стало представлять специальную дополнительную стадию в общем ходе судопроизводства. Для добровольного исполнения судебного постановления сторонам давалось 30 дней. Принудительное исполнение судебного решения происходило в виде специально регламентированных процедур — executio. Исполнение могло быть направлено против личности должника (например, отпущение раба на свободу, выдача вора головой потерпевшему и т.п.) или против имущества его. В последнем случае executio принимала специальный характер, когда исполнение касалось какой-то определенной вещи (безразлично: была ли эта вещь предметом спора, залога или объектом взыскания); или универсальный характер, когда исполнение направлялось на все имущество должника в полном объеме. В этой последней ситуации универсальное исполнение могло принимать особый характер конкурса по отношению ко всем имуществам и имущественным правам должника. Детальная регламентация порядка проведения конкурсного исполнения относится уже к самым поздним временам рецепированного римского права.

3. Претор в частном судопроизводстве.

Переход к формулярному процессу при рассмотрении исков частного права объективно вывел претора на первый план судопроизводства и связанного с ним правотворчества. Именно за ним было при этом порядке решающее слово в понимании, толковании, применении норм закона и права. В известном смысле только с формулярным процессом было связано развитие такого источника римского права, как jus honorarium, или jus praetorium. При легисакционном процессе, при строго подзаконном понимании существа исковых требований и возможных истребуемых взысканий претор, по сути, не мог изменить или остановить процесс, и от него только зависело санкционировать своею властью судоговорение. В этом отношении, первоначально роль претора была отчасти пассивной: он мог корректировать процедуру судоговорения только с помощью точных предписаний закона, и где закон молчал, там был бессилен и претор.

При формулярном процессе претор занял уже центральное  место. Он мог вообще отказаться составить  формулу по тем или иным общеправовым обстоятельствам, а тем самым сделать цивильное право практически ничтожным, мог, напротив, дать иск по основаниям, прямо не предусмотренным законом или правовой традицией, прибегая к соображениям справедливости, целесообразности, необходимости соблюдать интересы народа и государства и т.п. («Претор помогает людям, которые ошиблись или были обмануты».) Претор мог, наконец, прибегнуть к специфическим средствам чисто преторской защиты права, опираясь не столько на судебно-правовую, сколько на административную сторону своей публичной власти.