Георг Зиммель

Московский государственный университет  им. М.В. Ломоносова

Факультет журналистики

Реферат: “Георг Зиммель”.

Студентки II курса д/о гр. 201

Футорян А.Л.

Научный руководитель:

Радул Д.Н.

Москва 2005

1. Путь жизни и творчества.

Георг Зиммель (1858-1918) уже при жизни был популярным философом. Тонко чувствующий феноменолог, диалектик по складу ума, он глубоко интересовался судьбой личности и вместе с тем разрабатывал широкомасштабные философско-исторические проблемы культуры, остро переживал и пытался осмыслить кризис европейской цивилизации. Вебер, Сорокин, Дюркгейм и другие философы высоко ценили изощренность мысли, обилие идея Зиммеля. Но и упрекали: во фрагментарности, отсутствии системы и ясного философского мировоззрения. Называли "блестящим дилетантом".

Творчество Зиммеля, опубликовавшего  более тридцати книг и несколько  сотен статей, не укладывается в  рамки одной научной дисциплины. Элементы этики, эстетики, психологии, социологии переплетаются в его  размышлениях. Именно поэтому его  можно считать культурологом по преимуществу.

Зиммель увлекался построением  социологической теории, выдвинул много  плодотворных идей. Но, чувствуя интуитивную  неприязнь к "социологическим  фикциям" - гиперболизированным системным  построениям - он часто предпочитал  жанр философского этюда, выбирая для исследования такие, казалось бы, малозначительные темы, как "Лень", "Мотовство", "Благодарность", "Кокетство", "Мода". От них он протягивал нити к фундаментальным вопросам философии и теории культуры.

В период между двумя мировыми войнами социологи редко обращались к творчеству Зиммеля. Но в 60-е годы, в связи с кризисом социологии и наступлением эпохи постмодернизма, Зиммель оказался очень современен. Его фрагментарность созвучна духу времени второй половины ХХ века. Сегодня в числе его достоинств отмечают разработку "понимающей социологии", микросоциологию, конфликтологию, персонологию, теорию коммуникации, идею множественности культурных миров и многое другое. На фоне прогрессирующего "дробления" социологии и отказа от построения общей социологической теории тексты Зиммеля не кажутся уж столь фрагментарными. За его подчеркнутым субъективизмом и скептицизмом просматривается философское видение культуры.

Георг Зиммель родился 1-го марта 1858 года в Берлине, в семье еврейского коммерсанта, крещеного в лютеранской церкви, был младшим из семи детей. Отец его рано умер. Друг отца - владелец музыкального издательства - взял на себя заботу о талантливом юноше. Георг сам пробивал себе дорогу в жизни. Закончил классическую гимназию, затем - философский факультет Берлинского университета. Его учителями были Моммзен, Лацарус, Штейнталь, Бастиан.

Докторская диссертация  Зиммеля посвящена Канту. Он рано стал приват-доцентом, но в академических  кругах к нему относились настороженно, не захотели избирать штатным профессором, каковым он стал лишь за четыре года до смерти. Почти всю жизнь Зиммель не получал регулярного жалованья и жил на гонорары с лекций и студенческие взносы. Он являл собой тип философа-публициста и салонного оратора. Часто выступал перед театральной богемой, прославился, как блестящий лектор. Умел мыслить вслух и проникновенно говорить о наболевших вопросах. Возбуждая слушателей энергией своей мысли, Зиммель писал и говорил одновременно для двух аудиторий - профессиональных ученых и любопытствующих интеллектуалов. Интерес к экзотическим темам и склонность к импровизации дали повод Ортеге и Гассету сравнить Зиммеля с белкой, прыгающей с ветки на ветку и откусывающей понемногу от каждого орешка.

Зиммель был "маргиналом" еще и потому, что не желал занять определенной политической и мировоззренческой позиции, не примыкал ни к одной партии или философской школе. Он чувствовал себя как рыба в воде в потоке новейших проблем, был одновременно романтиком и позитивистом, либералом и социалистом, националистом и космополитом. Когда во время лекции ему приходила в голову хорошая идея, он "на ходу" менял точку зрения и разворачивал цепь своих ассоциаций в новом направлении. Зиммель был скептиком, аналитиком. Его лекции захватывали, будили мысль, но не содержали какого-либо положительного кредо, веры, убеждений, которых он не смог выработать, или же тщательно скрывал. Безверие, "всеядность" Зиммеля подрывали его репутацию. Он охотно беседовал с театралами, учеными, поэтами, политиками. Повсюду блистал, срывал аплодисменты и везде чувствовал себя чужаком. Эта стратегия жизни соответствовала его представлениям о характере эпохи, ее главных тенденциях: обогащении общечеловеческой "объективной культуры", освобождении индивида от групповых, корпоративных связей и его прогрессирующей дифференциации, размывании единой самоидентичности на множество самостоятельных "я".

Увлечение социологией, не значившейся  в списке академических дисциплин, также не прибавляло ему научного веса. В Германии сложились прочные научные традиции в области социальных и гуманитарных наук, каждая из которых имела свой конкретный предмет и методы исследования. Попытки Зиммеля создать социологию как самостоятельную методологическую науку об обществе, воспринимались как сумасбродство.

Источником творческих импульсов  и благодарной аудиторией была для  Зиммеля "неформальная берлинская культура". Так называлось сообщество ученых, поэтов, политиков, юристов, воодушевленных победным пафосом естествознания и  предчувствием великих перемен.

Новые идеи в Германию приходили  из-за рубежа. Особенно популярны были русские - Толстой, Достоевский; скандинавы - Стриндберг, Ибсен, Гамсун; французы - Золя, Мопассан.

Духовный разброд, плюрализм мировоззрений, падение авторитетов - все это  имело, однако, и положительное значение для науки. Идейные течения разного рода: позитивизм, кантианство, марксизм, социальный дарвинизм, расизм, идеалистическая философия истории мирно уживались и плодотворно взаимодействовали, пока оставались в рамках научного сообщества. В разные периоды жизни Зиммеля привлекали разные проблемы и разные методы исследования. Изначальным был у него интерес к общению, социальности в ее непосредственных проявлениях. Неловкость при встрече, конфликт, любовь, соблазн, близость, внутренние барьеры между людьми, тайна личности - чужой и своей - вот что возбуждало его и толкало к исследованию общества. При этом Зиммель хотел следовать девизу Спинозы: "Не плакать, не смеяться, но понимать". Он думал, что для достижения успеха социологу следует отказаться не только от оценок, но и от какой-то определенной роли или позиции в обществе.

В методологии Зиммель сначала  склонялся к позитивизму: спенсерианству и дарвинизму. Затем стал искать априорные формы социального  познания, опираясь на Канта. Тогда-то и родилась его "формальная социология". Одновременно произошел "прорыв" в феноменологию культуры, в которой диалектика формы и содержания находятся в центре внимания. Последний - культурно-философский период жизни - окрашен в эстетико-романтические, трагические тона. Отталкивание от буржуазности и рационализма сочетаются теперь у Зиммеля с консервативным патриотизмом и даже пафосом милитаризма. Отчаяние оттого, что жизнь казалась неудавшейся, а история - не оправдавшей надежд, порождало внутренний разлад. Глубокий скепсис позднего Зиммеля сочетается, тем не менее, с восторженным гимном вечно молодой, бурлящей Жизни.

Умер Зиммель 26 сентября 1918 года.

2. Философия жизни  и культуры.

В своей философии  Зиммель опирается на идеи Гегеля, Шопенгауэра, Ницше, Бергсона, предвосхищает более поздние идеи экзистенциалистов, добавляя к этому свойственные ему самому психологизм и скептицизм. Категории, которые наиболее глубоко и содержательно определяют, по его мнению, Бытие, это Природа, Жизнь, Дух, Общество, Культура.

Жизнь - исходное, самое глубокое понятие. Она иррациональна, самодостаточна, способна мобилизовать и преобразовать  любые природные объекты. Только через нее может актуализироваться  дух. Жизнь - это непрерывный поток  бытия. В ее стремительном напоре различаются действительность и долженствование. Жизнь стремится к должному, идеальному, к тому, что выше, значительней ее самой.

В каждый данный момент духовное содержание жизни противостоит ей как долг, идеал, ценность, значение. Достигнув  их, жизнь сбрасывает с себя материальные, идеальные и социальные оболочки, формы, которые служили ступенями на пути к свободе, и утверждается в чистой духовности. Общество и культура оказываются, таким образом, продуктами и инструментами жизни, а животная витальность и дух - ее низшей и высшей сущностями. Такова общефилософская картина бытия по Зиммелю.

Культура делится на объективную  и субъективную. Первая есть продукт  труда и мысли многих поколений, которые жили и творили, не зная, во что, в конце концов, выльется суммарный результат их деятельности. Идеи, вещи, социальные нормы приумножаются с каждой новой эпохой, сливаются друг с другом в силу непонятного для нас закона, стремясь к чему-то целостному. Объективная культура вырастает как бы по воле некоего Абсолютного Субъекта, который пользуется людьми как временными "наемными рабочими" для реализации неведомых нам целей. Но человек имеет свои требования к культуре. Отдельный индивид усваивает знания, нормы, художественные образы для того, чтобы проявить и развить собственный "кусочек" природы, данный ему от рождения. Так возникает субъективная культура, которая оформляет, организует и гармонизирует личность изнутри, определяя место всех ее склонностей и дарований, давая простор каждому из них. В момент творчества культурные явления соответствуют жизни, но, по мере ее обогащения и утверждения становятся ей чуждыми, даже враждебными. Примеров тому - множество: астрономия, служившая потребностям земледелия и мореплавания, начинает развиваться как самостоятельная наука; социальные роли, лишаясь практического содержания, становятся театральными персонажами; политическая и экономическая борьба становится игрой; войны постепенно заменяются спортивными состязаниями; любовь принимает форму кокетства и т.д. Культурная форма воплощает некое постоянство бытия. Поток жизни сносит устаревшую форму и заменяет ее новой. Причем, процесс этот повторяется вновь и вновь. Жизнь, сама по себе, бесформенна, но целесообразна. Культура - оформлена, но чередование ее форм не имеет цели помимо самой жизни.

Объективная культура впитывается  жизнью, становясь культурой личности. Она является образовательным и  воспитательным ресурсом человечества. Чем богаче, разнообразнее объективная  культура, тем содержательней жизнь. Но рост свободы и образовательного потенциала культуры - лишь одна из видимых тенденций, которая по силе уступает другим, гораздо менее благоприятным. Среди них выделяется, по крайней мере, три: профессионализация, индивидуализация и массовизация.

Культура профессионализируется. Высшие уровни науки, техники, искусства, политического управления становятся все менее доступны массам, требуют все большей подготовки и соответствующих способностей. Профессионализация отчуждает людей друг от друга и делает их глухими и слепыми в отношении общего движения жизни.

Выбор жизненного пути индивидуализируется. Традиции, групповые интересы, даже полученное уже образование и  воспитание все менее сковывают  личность в ее жизненном выборе. Это дает чувство надежды. Но вместе с нею усиливается конфликт объективной и субъективной культур. Личность, даже если она правильно оценивает свои возможности, осознает значимость общечеловеческих ценностей, все же оказывается ничтожно малой величиной, все чаще становится игрушкой, бумажным корабликом, гонимым ветрами объективных стихий культуры: миграциями, войнами, революциями.

Наконец, усиливается массовость культуры. Культура из центров ее производства, расположенных преимущественно  в США и Европе, стихийно распространяется в виде информации, книг, кинофильмов, моды, политических стереотипов и сознательно насаждается властвующими элитами с целью сделать массы более послушными, менее сознательными. Образование и воспитание не защищены от массовой культуры. Правильно выбрать свой путь, осознать свое призвание становится из-за этого все труднее. Человеку все реже удается достичь совпадения "центра" своей личности с центром объективной культуры и даже той ее части, которая избрана им в качестве своего удела (язык, конфессия, ремесло, круг общения, политическая партия и т.п.).

Итог всех этих тенденций тот, что  мир духа, вовлекая в себя человека, обнаруживает множество автономных центров развития: религиозных, философских, этических, национальных. Человек не может жить, не собирая вокруг себя единого личностного центра. Однако входящие в него компоненты оказываются все более автономными, фрагментарными, не согласующимися друг с другом. Личность делается калейдоскопической. Про человека можно сказать, что он - "ткач, который сам не знает, что ткет".

Таким образом, Зиммель присоединяет свой голос к критикам "отчуждения", прежде всего, к Фейербаху и Марксу. Суть отчуждения в том, что продукты творчества отдельных индивидов, будучи объективизированы и включены в динамику социальных стихий, уже не контролируются ни личностью, ни каким-либо социальным институтом. Адепты религиозных и философско-политических учений столь далеко уходят от своих учителей, основоположников какой-либо доктрины, что ее основное ядро - забывается, вытесняется, а второстепенные мотивы начинают доминировать. Ядро - дробится, из него вырастают вторичные идеологии, которые вступают в схватку друг с другом. Идеологии дробятся. Складывается мощный фрагментарный слой объективной культуры. В своей целостности она становится более мнимой, "виртуальной". Системные построения, моделирующие культуру, сколь бы они не были выверенными, оказываются далеко стоящими от жизни. Жизнь не хочет оформляться в систему, не поддается осмыслению в качестве таковой. Эту ситуацию можно выразить и по-другому: современный человек все менее ясно понимает, где, в качестве кого и зачем он живет. Объективная культура обогащается, а личность становится все менее просвещенной. Плюрализму, расколотости объективной культуры соответствует расколотость личности, релятивизм ценностей. Индивид как бы "растаскивается" в разные стороны враждующими между собой потоками жизни. Продукты культурного творчества становятся все более совершенными - благодаря развитию техники и тому, что над ними работает много рук и умов. Но овладеть ими становится все трудней. Обогащение объективной культуры приводит к тому, что степень участия в ней каждого индивида уменьшается. Все труднее становится понять целостность культуры и то, каким образом можно ею управлять. Даже развитие науки не столько обнадеживает, сколько тревожит. Мы получаем больше знаний, но предвидеть их воздействие на общество, на ход исторического процесса мы не можем. Оказывается, что лишь в самых примитивных формах наука и техника подчиняются волевому и разумному контролю. В развитых формах они подчиняют себе человека. Эту мысль Зиммель развивает дальше в отношении языка, религии, морали, искусства. Даже религия - "эти крылья души, призванные вознести ее в мир духа" - приобретает собственную логику развития и вместо того, чтобы пробуждать дремлющий дух - сковывает его.