Тоталитаризм: вчера,сегодня,завтра

Марксизм, по сути дела рассматриваемый  как завершение всей мировой философии, был выведен из-под критики, а  его положения сделаны критериями оценки всех остальных философских  систем. Уже Ф. Энгельс и тем  более наиболее преданные последователи  основоположников марксизма заложили прочный фундамент позиции, ставящей К. Маркса вне критики и тем  самым - в неприкосновенного пророка  нового учения. "Маркс, - писал, например, Ф. Энгельс, - настолько превосходит  всех нас своей гениальностью, своей  чуть ли не чрезмерной научной добросовестностью  и своей баснословной ученостью, что если бы кто-либо попытался критиковать  его открытия, он только обжегся  бы при этом. Это возможно будет  только для людей более развитой эпохи". Тем самым Маркс приобретал как бы статус святого отца "церкви", а его произведения - статус священного писания, не подпадающего под общепринятые правила и нормы рационального  критического анализа. Что касается марксизма-ленинизма советского периода, то он приобрел атрибуты фундаментализма  с его фанатизмом, буквализмом  и эсхатологизмом.

Статус религиозной веры с существенными элементами мистицизма и даже спиритуализма приобрела фашистская идеология, особенно в ее нацистской ипостаси. Ее священными книгами стали работа X. Чемберлена "Основы девятнадцатого века", которую гитлеровская газета "Фелькишер беобахтер" в 1925 г. назвала "евангелием нацистского движения", "Миф двадцатого века" А. Розенберга и др. Разумеется, над всеми ними стояла "Майн кампф" А. Гитлера, предлагавшаяся в качестве идейно-политической платформы "тысячелетнего рейха". Показательно, что почти во всех немецких семьях она выставлялась на почетное место в доме; считалось почти обязательным дарить ее жениху и невесте к свадьбе и школьнику после окончания школы.

«Великая идея».

"Великая идея" иррациональна  и часто мистична, глубоко противоречит  действительности, поэтому для нее  смертельно опасны плюрализм,  любая критика, конкуренция с  другими идеями и в особенности  — объективная информация о  положении дел в обществе и  в мире. Известно, что тайна, исключительное  владение и контроль над информацией  — естественная стихия и необходимое  условие существования любой  бюрократии. Это условие тоталитаризм  доводит до абсурда: устанавливаются  режим строжайшей секретности,  жесточайшая госмонополия на  информацию и цензура. Напротив, широко развита дезинформационная стратегия, в т.ч. преувеличение любых достижений. Публично сообщается лишь то, что способствует закреплению в массовом сознании постулатов "великой идеи". Мощный пропагандистский аппарат (агитпроп) выполняет задачу мифологизации этого сознания, программирования мыслей и поведения людей. "Великая идея" превращается в квазирелигию, нуждающуюся в своей церкви. Монопольная партия, помимо основной задачи (поддержание согласия "в верхах"), выполняет совместно с организациями-сателлитами, профсоюзами, молодежными, корпоративными и парамилитарными структурами функцию "приводного ремня" от элит к "низам". Мощнейший карательный аппарат активно участвует в поддержании императивов государственной идеологии и информационной диктатуры, в борьбе против "опасных мыслей" путем физического уничтожения или изоляции их носителей. Однако репрессии систематически обрушиваются и на вполне лояльных режиму людей. Это создает стойкую атмосферу всеобщей подозрительности. Страх должен так глубоко, парализующе влиять на психику, на подсознание, чтобы человек рефлекторно отталкивал бы даже мысли о противоречиях окружающей жизни.

Информационная диктатура  открывает колоссальные возможности  для манипулирования сознанием. Заглушаются интересы людей, обычно побуждающие их к борьбе за социальные и профессиональные требования, чувство  солидарности. В сочетании с деятельностью  карательных органов это позволяет  практически сводить на нет всякие проявления протеста граждан против тоталитарных порядков. Создаются самые  благоприятные условия для эксплуатации государством части трудящихся методами внеэкономического принуждения. Реставрируются отношения рабства (труд заключенных) и крепостничества (инфеодализация беспаспортных колхозников в  СССР, остарбайтеры в нацистской Германии и т. д.).

Возврат к средневековью  происходит также в области морали и права. Равенство граждан перед  законом на практике отрицается, все  население делится на несколько  сословно-правовых категорий. В целом  тоталитаризм можно считать особой формационной флуктуацией, когда происходит реставрация исторически отживших социальных порядков на новой экономико-производственной и технологической основе. Устойчивость же режима обеспечивается за счет целенаправленной деформации личности, извращения человеческой природы. Недаром абсолютно все  тоталитарные режимы в той или  иной форме выдвигают цель "создания нового человека".

Любой госаппарат (даже в  стране с самыми демократическими традициями) стремится максимально расширить  свои функции и полномочия, увеличить  контроль над общественными делами, сокращать гражданский контроль над собой. Любое государство  выступает (хотя бы отчасти) в роли самостоятельного эксплуататора, т. е. содержит в себе тоталитарные потенции. Но для их реализации необходима прежде всего вера значительной части граждан в необходимость  и благодетельность всеобщего государственного контроля за жизнью общества, т. е. "великая  идея". Эта идея в любом ее варианте не может быть ни пролетарской, ни крестьянской, ни буржуазной, так как она по сути не выражает интересов ни одного из массовых слоев общества. Но "великие  идеи" легко усваиваются и поддерживаются маргиналами.

Чем выше уровень маргинализации общества, тем вероятнее его скатывание к тоталитаризму.

Для представителей маргинальных групп особенно характерны культурная неукорененность и связанное  с этим острое чувство социальных неполноценности и отчуждения, гремучая смесь забитости и агрессивности, болезненно-извращенное ("обиженное") восприятие окружающего мира, вера в чудеса. "Великая идея" манит  маргинален легкостью социально-психологической  адаптации к реальности: все люди делятся на "своих" и "чужих"; в твоем печальном положении  виновны только враги (буржуи, империалисты, коммунисты, масоны, евреи, неверные и  т.п.), сам же ты предназначен к светлому настоящему и будущему уже своей "анкетой" (как пролетарий, ариец, истинный мусульманин и т.д.); необходимо лишь уничтожить врагов ("до основания!"), вверить заботы о себе "родным" партии и государству с их патерналистским  участием, которые автоматически  обеспечат тебе счастливую жизнь, снимут с тебя груз социальной, правовой, моральной  ответственности в обмен на полную лояльность.

Культ власти.

Любая тоталитарная система  создает культ. Но подлинным и  главным объектом его выступает  не человек, а власть как таковая. Культ власти — в этом состоит сущность тоталитарной системы. Власть оказывается сверхценностью — ценностью абсолютного, высшего порядка. Кто имеет власть — имеет все: роскошную жизнь, подобострастие окружающих, возможность высказывать суждения по любому поводу, удовлетворять каждую свою причуду и т.д. Кто не имеет власти, не имеет ничего — ни денег, ни безопасности, ни уважения, ни права на свое мнение, вкусы, чувства.

Создавая свой культ, тоталитарная власть мистифицирует все властные функции, безгранично преувеличивая  их значение, засекречивая обеспечивающие их огромные средства и отрицая роль любых объективных обстоятельств. А точнее, для власти не существует ничего объективного, ничего, что происходит само собой, без ее руководства, вмешательства  и контроля.

Культ власти оказался гораздо  жизненнее культа личности. Мы давно  уже научились критически относиться к самовосхвалениям власти, понимая  незначительность или относительность  ее реальных успехов. Но считать, что  наши беды объясняются только тем, что  руководство недоглядело, ошиблось, что оно виновно или даже преступно  — значит все еще оставаться в  плену культа власти. В этом, собственно, и состоят иллюзии XX съезда: раньше власть была плохой, теперь власть будет  хорошей, но она как была, так и  останется всесильной. Избавление от тоталитарной мистификации в другом—  в понимании ничтожности реального  значения власти в сравнении с  процессами самоорганизации общества.

Заключение.

Вообще, дилемма "личность — общество" изначально присуща  историческому развитию человечества (и очень вероятно, любой форме  Разума), поскольку носителем Разума является личность, но сформироваться и функционировать как носитель Разума она может лишь в общении  с другими такими же личностями. Современная цивилизация обеспечивает все большее признание приоритета интересов личности перед интересами общества (нации, класса, "всего трудового  коллектива" и т.д.), олицетворяемого  Государством, признание того, что  ограничением для свободы каждого  человека может быть лишь свобода  других людей. Но нам, бывшим "простым  советским людям", особенно легко  представить себе, что в истории  человечества мог (и даже еще может) быть сделан выбор не в пользу Личности, а в пользу Общества "муравейника".

Проблема тоталитаризма  — это, по сути, глобальная проблема. Любой тоталитарный режим, даже в  небольшой и далекой стране, в  наш атомный век представляет собой серьезную угрозу всему  человечеству. Поэтому на смену принципу невмешательства во внутренние дела других государств должны прийти—  применительно ко всем странам мира без исключения — принципы приоритета прав человека и законности международного вмешательства в случаях массовых и систематических нарушений  этих прав.

Устранение угрозы тоталитаризма  — это в значительной мере проблема ликвидации огромного разрыва в  уровнях социально-экономического развития в мире, предоставления отсталым странам и регионам возможностей подтягивания до уровня передовых, предупреждения войн, экологических катастроф. В  этих целях необходимо максимальное объединение усилий всего человечества.

Международное сообщество должно официально признать опасность для  дела мира распространения любых  тоталитарных доктрин, т.е. доктрин, отрицающих самоценность личности, объявляющих  приоритет любых общественных групп, которые выделяются по "анкетным" признакам (принадлежность к нации, расе, классу, религии и т.д.), отвергающих  политический плюрализм, нетерпимых к  инакомыслию.

Если всякое государство  несет зло, то Абсолютное Государство  порождает абсолютное зло. Поэтому  необходимо сводить государство  к допустимому минимуму. Государственное  регулирование, столь необходимое  для модернизации, не должно вести  наше посттоталитарное общество к новым  формам его огосударствления. Жесткий  контроль за государственным аппаратом  может обеспечить только гражданское  общество. Его формирование — основная гарантия от тоталитарного перерождения.

Самое главное: путь к тоталитаризму  и пути к свободе заложены в  самой нашей природе. То, куда мы идем, есть результат прежде всего  нашего личного нравственного выбора.

Литература:

1. Агаев С.Л. Гитлеризм, сталинизм, тоталитаризм: реальности и понятия. Полис, 1995, №3
2. Баллестрем К. Г. Апории теории тоталитаризма. Вопросы философии, 1992, № 5.
3. Гаджиев К.С. Тоталитаризм: политический аспект. Политическая наука, Москва, СОРОС – Международные отношения, 1994.
4. Игрицкий Ю.И. Тоталитаризм вчера, сегодня,… завтра? Полис, 1998, №4.
5. Моисеев Н. Агония: размышления о современном тоталитаризме. Свободная мысль, 1999, №5.
6. Оруэлл Дж. «1984». Москва, Прогресс, 1989.