Программная увертюра Мендельсона

Замысел увертюры возник у Мендельсона  во время  путешествия по Шотландии, при посещении одного из Гебридских островов – острова Стаффа, известного своим базальтовыми пещерами. В письме от7 августа 1829 года композитор приводит музыкальную фразу, «чтобы объяснить, какое странное душевное состояние охватило меня на Гебридах». Это была первая тема новой увертюры. Мендельсон работал над ней в Ангии, а закончил в Риме 16 декабря 1830 года (сообщая об окончании работы, композитор называет свое произведение увертюрой к «Одинокому острову») В начале 1832 года увертюры подверглась переработке, что так характерно для Мендельсона с его постоянной требовательностью к себе. В том же году (14 мая)  она была исполнена в Лондоне под управлением дирижера Этвуда. После этого Мендельсон внес еще некоторые изменения, и 29 июня 1832 года партитура была окончательно готова. Первое исполнение под управлением автора состоялось 10 января следующего года в Берлине.

Увертюра «Морская тишь и счастливое плавание» написана раньше «Фингаловой  пещеры» но издана как «Третья  концертная увертюра», соч. 27. Мендельсон работал над ней летом 1828 года в том же доме на окраине Берлина, где создавался «Сон в летнюю ночь». Вероятно, толчком для создания увертюры послужили впечатления от Балтийского моря. Летом 1824 года пятнадцатилетний Феликс жил на курорте Доберан близ Ростока. Вот как он описывал поразившее его воображение море : «Иногда оно спокойно, как зеркало, без волн, прибоя или шума… Иногда оно такое бурное и ажусное, что я не осмеливаюсь войти в него». Первое исполнение также состоялось в домашней обстановке – оркестром дирижировал сам композитор. В открытом концерте увертюрыа прозвучала в Берлине 1 декабря 1832 года под управлением автора. В феврале – апреле 1834 года произведение было значительно переработано и через год издано. В новой редакции увертюра сыграна 4 октября 1835 года на первом концерте, в котором Мендельсон выступал в качестве «музикдиректора» (руководителя и дирижера) знаменитого лейпцигского оркестра Гевандхауз.

История возникновения увертюры «Сказка  о прекрасной Мелузине» (соч.32) своеобазно. Толчком для ее создания послужила  опера «Мелузина» популярного в  свое время немецского композитора  Конрядина Крейцера, поставленная в Берлине 27 февраля 1833 года. Мендельсон слышал эту оперу, она ему не понравилась; но народная сказка, легшая в ее основу, увлекла композитора, и он решил написать концертную увертюру на этот же сюжет. Мендельсон работал над ней в течение 1833 года в Берлине и Дюссельдорфе, где и закончил ее 14 ноября. 7 апреля следующего года «Прекрасная Мелузина» впервые была исполнена в Лондоне под управлением Игнаца Мошелеса, но особого успеха не имела. Позднее Шуман писал, что среди любителей музыки партия приверженцев «сна в летнюю ночь» - сильнейшая, партия «фингальцев» - не самая слабая (особенно среди прекрасного пола), а партия «мелузинистов» - наиболее малочисленная. Сам же Мендельсон очень любил эту увертюру, считал ее одним из лучших, наиболее искренних своих произведений – и, вероятно, именно поэтому особенно тщательно и настойчиво переделывал ее; готовя увертюру к исполнению в Лейпциге, он создал новый вариант и просил друзей уничтожить первоначальный, В окончательной форме «Прекрасная Мелузина» впервые прозвучала в Лейпциге, в зале Гевандхауз, 23 ноября 1835 года под управлением Мюллера, а через десять дней там же продирижировал ею сам композитор. Партитура издана в октябре 1836 года в Лейпциге.

До нашего времени сохранила  свою популярность и увертюра «Рюи Блаз» (соч.95). Формально она е является концертной – это увертюра к пьесе Гюго. Однако, как  свидетельсвует  история ее создания, связь музыки Мендельсона с пьесой – чисто внешная, условная. По существу, именно эта увертюра, возникшая в качестве составной части сценического представления, наиболее свободна от литературных прообразов.

В отличии от «прекрасной  Мелузины», эта увертюра не пользовалась любовью композитора. Историю ее создания он излагает в иронической  манере (в письме к матери из Лейпцига от18 марта 1839 года): «Ты хочешь знать, как обстояло дело с увертюрой к «Рюи Блазу»? – довольно забавно. Шесть или восемь недель тому назад ко мне обратились с просьбой написать для спектакля Театрального пенсионного фонда (очень почтенного и добродетельного учреждения, которое  хотело в свой бенефис поставить «Рюи Блаз») увертюру и романс к этой пьесе, так как они надеялись на лучший сбор, если мое имя будет стоять на афише. Я прочел пьесу, которая столь отвратительна и недостойна, что трудно себе представить,и сказал, что для увертюры у меня нет времени, и сочинил им романс. – В понедельник (восемь дней назад) должен был состояться спектакль; в предшествующий вторник [5 марта] пришли эти люди, весьма юдагодарили меня за романс и выразили сожаление, что я не написал увертюры; но они сами очень хорошо  понимают, что для такого произведения необходимо время, и в будущем году, если понадобится, они предупредят меня заранее. Это уязвило меня – я обдумал вечером всю вещь, начал партитуру, - в среду целое утро у меня была репетиция концерта – в четверг концерт, - но несмотря на это, в пятницу утром [8 марта] увертюра находилась у переписчика, в понедельник трижды репетировал в концертном зале, затем один раз в театре и вечером [11 марта] была исполнена перед этой мерзкой пьесой и позабавила меня так, как ни одна из моих вещей. В ближайшем концерте мы ее повторим по желанию публики, но тогда я назову ее не увертюрой к «Рюи Блазу», а увертюрой для Театрального пенсионного фонда».

И действительно, в программе  концерта, в котором первый раз (вне  сцены) исполнялась увертюра к «Рюи Блазу», название пьесы Гюго оказалось  снятым (это был знаменитый концерт  в зале Гевандхауз в Лейпциге 21 марта 1839 года, когда под управлением Мендельсона впервые – через одиннадцать лет после написания – прозвучала найденная Шуманом C-dir`ная симфония Шуберта). Новое произведение Мендельсона теперь именовалась: «Увертюра (сочиненная для Театрального пенсионного фонда)». Однако, вопреки желанию композитора. За увертюрой сохранилось наименование «Рюи Блаз»; так она и была издана в ноябре 1851 года в Лейпциге, уже после смерти Мендельсона.

Образы, литературные источники

«Сон в летнюю ночь» - единственное шекспировское произведение Мендельсона (замысел увертюры «Макбет» остался неосуществленным). Обращавшись к Шекспиру, юного композитора вдохновили не величественные, насыщенные борьбой страстей трагедии великого английского драматурга, а одна из наиболее жизнерадостных его комедий – легкая, согретая лучезарной улыбкой, пронизанная духом английской народной фантастики. Из этой комедии Мендельсон взял только одну, сказочную сторону. Злоключения влюбленных, их ссоры, ревность и счастливое примирение, грубовато-комические фигуры ремесленников, увеселяющих своими шутками и плясками гостей на свадебном пиру, - не это привлекает внимание композитора. Его интересует другое – фантастическое царство фей и эльфов, шаловливых, проказливых духов, обитателей лесов, во главе с царем Обероном и царицей Титанией.

Увертюра «Гебриды, или Фингалова пещера» - романтическая поэма-пейзаж. В основе ее лежит один ведущий образ, рожденный не литературным источником, а картиной северной природы, у которой, по словам Мендельсона, «вкус ворвани и чаек». Однако это не просто пейзажная зарисовка: в своей музыке, как подчеркивал сам композитор, он стремился передать настроение, охватывающее человека при созерцании суровой красоты Гебридских островов, мысли и думы, навеваемые картинами природы.

На одном из Гебридских островов, расположенных у западных берегов Шотландии, находится огромная пещера; дно ее всегда покрыто водой. Зеленые волны с шумом ударялись о скалы, и пещера – черная, гулкая, со множеством базальтовых колонн – напоминает гигантский орган; вокруг нее, вблизи и вдали, расстилается безбрежное серое море. В тихую погоду морской прибой рождает в пещере мелодичные звуки, а в бурю гром, наполняющий пещеру, разносится на много километров вокруг.

Пещера носить имя  легендарного героя кельтского народного  эпоса – Фингала (или Финна). Подвиги Фингала были воспеты, по преданию, одним из его сыновей, тоже славным героем и бардом (сказителем) Оссианом (или Ойсином), якобы жившим в II веке на юге Ирландии (об этом упоминается в древних ирландских рукописях начала XII столетия). Поэмы Оссиана пользовались широчайшем популярностью в Ирландии и Шотландии, где их пели вплоть до XIX века, видоизменяя в соответствии с современными событиями.

В 60-х годах XVIII века шотландцем Джемсом Макферсоном были изданы «Поэмы Оссиана»: он выдал сделанную им свободную народных сказаний за переведенные с гэльского языка (язык горных шотландцев) подлинные творения кельтского барда. «Поэмы Оссиана» оказали большое влияние на развитие литературы конца XVIII – начала XIX века, особенно в Англии и Германии. Одним из поклонников Оссиана был, как известно, Вертер – герой популярнейшего в свое время романа Гёте. Возможно, сто именно Гёте, близкий друг семьи  Мендельсонов, постоянно бывавший у них в доме, пробудил в юном Феликсе интерес к Оссиану и шотландской старине. Мендельсон и позже живо интересовался легендами, природой и историей Шотландии: ими навеян замысел «Шотландской симфонии», задуманной одновременно с «Фингаловой пещерой», а в год окончания симфонии (1842) композитор начал писать сцену для голоса с оркестром на слова из Оссиана.

В макферсоновских «Поэмах  Оссиана» привлекал общий сентиментально-меланхолический колорит, картины мрачной, угрюмой природы – описание темной ночи, тумана, ветра, бурного моря, - скорбные повествования о гибели в битвах могучих героев, которых оплакивают светловолосые красавицы и барды былых времен. Суровое северное море, вечно неспокойное, омывающее одинокий остров и овеянную легендами пещеру на нем, настроения человека, рожденные созерцания этой безбрежной и унылой водной равнины, далеко на горизонте сливающейся с таким же бескрайним, сумрачным небом, запечатлены с удивительной яркостью в музыке увертюры.

Программной увертюры «Морская тишь и счастливое плавание» явились два самостоятельных, но дополняющих друг друга стихотворения Гёте, давших название увертюре; первоначально она даже именовалась «оркестровой пьесой по двум стихотворениям Гёте».

Морская тишь

Штиль глубокий над водою,  
Неподвижно море спит,  
И с заботой мрачный кормщик  
Гладь незыблемую зрит. 
Ниоткуда ни движенья! 
Ужас мертвой тишины! 
На безмерном протяженье 
Ни единой нет волны.

Счастливое  плавание

Туман разорвался, 
Лазурь прояснилась, 
И робкие путы 
Срывает Эол. 
Вот ветром пахнуло, 
Задвигался кормщик, 
Скорее! Скорее! 
Волна расступилась, 
И близятся дали; 
Смотрите — земля!

Мендельсон не следовал строго поэтической программе. Он стремился  нарисовать не  «ужас мертвой  тишины» а тревогу кормщика, бессильного  в штиль вести корабль, а впечатление от созерцания торжественной глади «спокойного, как зеркало», моря. Обе картины увертюры – «Морская тишь» и «Счастливое плавание»  -  проникнуты единым светлым, радостным чувством, которое рождается при виде безмятежного моря, бережно несущего на своих волнах корабль в тихую гавань.

«Сказка о прекрасной Мелузине» создана по мотивам  сказки – французского происхождения (первоначально имя героини означало «Мать Лузиньяна») в конце XV века история прекрасной Мелузины была переведена на немецкий язык и стала одной из популярных «народных книг», наряду с историей доктора Фауста, продавшего душу дьяволу, или неуязвимого Зигфрида. Известно не мене трех немецких опер на сюжет «Мелузины», а также цикл прелестных иллюстраций Морица Швиндра – друга Шуберта. Образ Мелузины сближался в германии с излюбленными в немецком фольклоре образами русалок, наделенных роковой судьбой. – Ундиной, Лорелеей; мечтая о любви человека, они сталкиваются с его неверностью и приносят ему смерть (подобно образы нередко вдохновляли немецких поэтов и композиторов на создание стихотворений, пьес, романсов, опер). А водная стихия. Где вольно плещется Мелузина со своими сестрами до встречи с людьми и где она исчезает после свершившейся драмы, ассоциировалась с Рейном. – «отцом Рейном» народного творчества, символом родной земли.

«Рюи Блаз». В музыкальном  содержании увертюры мало общего с пьесой Гюго, которая не вызывала симпатий у Мендельсона. Название «Рюи Блаз» напоминает не о напосредственном отражении образов и перипетий данной драмы, а скорее об общем духе свободолюбивой романтической драматургии Гюго. В увертюре Мендельсона нет ни «портретов» основных героев (смелый и пылкий слуга Рюи Блаз. Под чужим именем завоевавший любовь королевы; робкая и нежная королева, томящаяся  в мрачном дворце; жестокий феодал дон Саллюстий, задумавший коварную месть), ни трагической развязки пьесы (Рюи Блаз, разоблаченный перед королевой, принимает яд). Но в ней живут дух борьбы и свободолюбия, слышатся отголоски музыки эпохи Французской революции (в частности, увертюры Керубини) – музыки, насыщенной ораторским пафосом, приподнятой патетикой, резкими, тревожными сменами настроений; а в светлых эпизодах, где господствует чисто французская беззаботность, легкость и искрящееся веселье, ощущается воздействие французской комической оперы.

Особенности формообразования

Как правило, увертюра открывается  медленным вступлением (его нет только в «Фингаловой пещере») то это несколько аккордов, как в «Рюи Блазе» или «Сне в летнюю ночь» ( они кажутся очень медленными благодаря большим длительностям, по контрасту со следующим стремительной темой), то резвернутая картина, как м «Морской тиши» или «прекрасной Мелузине» (так здесь воспринимается на слух мажорная главная партия). Тема вступления  обычно играет важную роль в развитии сонатного Allegro, возникая в переломных моментах формы или, как в «Морской тиши», являясь интонационной основой всей увертюры.

Сонатные Allegro увертюры Мендельсона богаты разнообразным тематизном. В экспозиции обычно три самостоятельные партии (раздела). Главная – подвижная, стремительная (нередко поручена струнным), к ней близка по характеру связующая – энергичная, решительная. Побочная партия контрастна по отношению к ним: это музыка песенного склада (иногда в певучем тембре виолончелей и фаготов) с ярко выраженными немецкими национальными чертами – типичный образ лирики Мендельсона. Многотемность побочной партии – редкое явление (только в «сне в летнюю ночь» имеются две побочные темы). Так же редко встречается новый тематизм в заключительной партии («Рюи Блаз»), обычно она является вариантом связующей или главной.

В разработке используются основные темы экспозиции. Контрастность главной и побочной партий придает разработке черты драматизма. При этом светлая побочная тема нередко приобретает скорбный характер («Сон в летнюю ночь», «Рюи Блаз»),а напряженная и страстная – драматизируется еще более («Прекрасная Мелузина»). В тех случаях, когда побочная партия в экспозиции не контрастна по характеру главной, а дополняет ее,- контраст возникает между экспозицией в целом и более тревожной, взволнованной разработкой («Фингалова пещера», «морская тишь»).