4. Установить
точно дату зарождения англо-шотландской
баллады как жанра народного творчества
трудно. Самая ранняя английская баллада,
дошедшая до нас, — баллада об Иуде — датируется
XIII в. Английские и шотландские баллады
распадаются на несколько групп. Прежде
всего это баллады, носящие по преимуществу
эпический характер. В них нашли отражение
народные толкования исторических событий,
в частности феодальных войн между Англией
и Шотландией (так называемые пограничные
баллады). Древнейшей из этих песен, повествующих
о бранных подвигах и грабежах, личной
доблести и убийствах, является баллада
«Охота на Чивиоте». Она изображает столкновение
шотландского витязя Дугласа и английского
лорда Перси с дружинами в горах Чивиота.
Как и старинные эпические песни, баллада
перечисляет всех воинов, участвовавших
в битве, и всех погибших в ней.
Почти одновременно
с историческими балладами (XIV—XV вв.) возник
цикл близких к ним разбойничьих баллад.
Их герои — благородный разбойник Робин
Гуд и его дружина, смелые беззаконники,
живущие «в веселом зеленом лесу». Первые
баллады о Робине были записаны в середине
XV в., а в XVI в. сложилась целая поэма-баллада
«Деяния Робина Гуда». Вопрос о существовании
реального Робина Гуда не решен до сих
пор. Тот факт, что его имя упоминается
в хрониках, не является доказательством
его исторической реальности, поскольку
установлено, что хроники нередко основывались
на песнях. Однако важно не то, существовал
ли Робин Гуд на самом деле, а то, каким
предстает он в поэтическом творчестве
народа. В балладах о Робине Гуде отчетливо
выразилось сочувствие народа к лесным
стрелкам и их предводителю, вчерашним
крестьянам, ушедшим в лес от несправедливых
притеснений. В образы героев этих баллад
народ вложил свои социальные симпатии
и антипатии. Впервые в поэзии Европы феодальной
эпохи эпическая идеализация распространилась
на человека «неблагородного» происхождения.
Робин Гуд храбр, любит приключения, но
в отличие от героев «классического» эпоса
воюет он не с драконом, не с чужим племенем,
не с врагами христианской веры, а с теми,
от кого страдает народ, — с шерифом, надменным
епископом, жадными монахами. Честность,
справедливость, щедрость Робина Гуда,
воспеваемые в балладах, распространяются
только на бедняков; зато он не считает
зазорным обманывать и грабить тех, кто
притесняет «добрых иоменов». Дух свободолюбия
пронизывает поэтические рассказы о подвигах
Робина Гуда и его товарищей. Зеленый лес,
укрывший дружину Робина Гуда, вырастает
в символ справедливой и вольной жизни.
Еще одну
группу составляют баллады лирико-драматические.
Главное событие таких баллад — любовь.
Сюжеты любовных баллад разнообразны,
но, как правило, имеют драматическую,
даже трагическую окраску. Противниками
любящих выступают обычно их родственники,
причем герои баллад нередко оказываются
беспомощными перед обстоятельствами,
мешающими их любви. В отличие от рыцарских
романов в стихах в англо-шотландских
любовных балладах главное не прославление
подвигов, совершенных героем во имя своей
возлюбленной, а воспевание чувства, которое
должно вызвать отзвук в душе слушателей.
Основное внимание сосредоточено не на
событиях, а на душевных переживаниях
героев («Прекрасная Анни из Лох-Роян»).
Во многих лирических балладах присутствует
элемент чудесного и сказочного («Демон-любовник»,
«Клятва верности»). Иногда фантастическое
начало столь сильно, что заслоняет любовную
тему, становится главенствующим («Томас
Рифмач», «Баллада о двух сестрах»). В этих
балладах резвятся феи и русалки, похищают
людей эльфы, встают из гроба мертвецы,
животные изъясняются на человеческом
языке, а люди превращаются в животных
и птиц. Фантастическое в любовных балладах
подчеркивает и усиливает чувства героев,
придает всему повествованию лирическую
окраску. Характерно серьезное отношение
безымянных авторов баллад к сверхъестественному
миру, который представляется им вполне
реальным и действительным. В этом они
явились выразителями верований своей
эпохи и народной среды. Точно определить
по содержанию любовных баллад время их
возникновения нелегко. Отмечая, что в
английских и шотландских любовных балладах
женщина всегда ближе к мужу или возлюбленному,
чем к отцу или братьям, ученые предполагают,
что эти баллады возникли в эпоху, когда
родовые отношения уже не играли прежней
роли.
Наиболее
древним пластом балладного жанра считаются
фантастические баллады, дольше других
сохранявшиеся в устной традиции, в памяти
народных певцов. Выделяют еще группу
бытовых баллад типа «Старуха, дверь закрой»
и «Баллады о мельнике и его жене». Они
отличаются большей прозаичностью, характеры
и события, как правило, поданы в комическом
свете. Исследователи относят возникновение
этого рода балладного творчества к более
позднему времени, связывая его с эволюцией
жанра, некоторым его снижением. Своеобразие
и красоту народных баллад англичан и
шотландцев, как любых баллад вообще, можно
оценить, только памятуя о своеобразии
их поэтического языка, формы, композиции.
Баллада не любит обстоятельных вступлений,
она сразу начинается с главного. Действие
балладного повествования развивается
стремительно, задерживаясь только на
важных моментах, причем место и время
действия не всегда определены точно.
В балладах часто встречаются художественные
приемы, характерные для народного творчества:
постоянные эпитеты, которые возвращаются
при названии того же самого предмета
(«веселый зеленый лес», «серебряный гребень»,
«русые волосы»); повторы, обусловленные
повторением одной и той же ситуации; параллелизмы
- прямое сопоставление человека и природы
(один из излюбленных образов — деревья,
соединяющие свои ветви на могиле влюбленных).
Язык баллад представляет особую разновидность
поэтической речи. Баллада предпочитает
слова точные, конкретные, избегает пышных
метафор и риторических фигур.
Еще одна
особенность баллад — их четкий ритм.
Рифма парная или перекрестная. В англошотландских
балладах встречаются аллитерации, характерные
для англосаксонского стихосложения.
Старинные
баллады, впервые собранные епископом
Перси и опубликованные в 1765 г. («Памятники
древней английской поэзии»), оказали
сильное воздействие на дальнейшее развитие
поэзии. Интерес к народным балладам был
особенно живым в эпоху романтизма с его
увлечением средневековьем. Их собирали,
ими зачитывались и им подражали Вальтер
Скотт, Саути, Кольридж. Народные баллады
вдохновляли великого Роберта Бернса.
Последующие поколения поэтов (Тен-нисон,
Росетти, Суинберн, Стивенсон) также обращались
в своем творчестве к жанру баллады.
Возрождение
интереса к балладе идет в русле растущего
внимания к культуре прошлых периодов
жизни человечества.
Жанр баллады
был очень популярен на протяжении всего
средневековья, поэтому вопрос о балладе—в
значительной мере вопрос и о том, что
собой представляло народное самосознание
на протяжении долгих веков европейского
феодализма, какова была роль народа в
создании культуры прошлого.
5. БАЛЛАДА [от народно-латинского «ballare»
— «плясать»] - общее обозначение нескольких,
различных по существу, жанров лирической
поэзии, лишь до известной степени представляющих
определенные стадии исторического развития
одной и той же художественной формы.
1). В эпоху расцвета
феодальной культуры провансальское «balada»,
северно-французское «balete» обозначают
известную форму плясовой песни с определенной
тематикой (восхваление весенней поры
и любви, осмеяние «ревнивцев» мужей и
т. п.) и слабо выраженными формальными
признаками [наличие рефрена, соединенного
одной общей рифмой с последней строкой
строфы, несколько основных типов строф,
впрочем, по разному восстановляемых Stengel’ем
(«Romanische Verslehre») и Jeanroy («Les
origines de la poésie lyrique en France»)]. Близкая к народной
песне тематика (мотив ревнивого мужа),
намеки на весеннюю обрядовость (в самой
ранней из провансальских Б., анонимной
«A l’entrada del tens clar» — «При наступлении
ясной поры», речь идет об «апрельской
королеве»), хоровой характер рефрена
(в уже упомянутой Б. «Laissaz nos, laissaz nos ballar
entre nos, entre nos» — «Дайте нам, дайте нам плясать
меж собой, меж собой»), плясовые выкрики
(в уже упомянутой Б. почти каждый стих
сопровождается возгласом «eya») — все
это свидетельствует о том, что здесь один
из характерных случаев (как в пасторали, winterlied, reigen) усвоения куртуазной
лирикой (см.) форм народной поэзии, в данном
случае — форм хороводной плясовой песни,
связанной с весенней обрядовостью.
2). Из Франции
и Прованса баллада переходит в Италию
(итальянск. «ballata»), освобождаясь от связи
с плясовой народной песней и приобретая
некоторые новые формальные признаки
под влиянием канцоны (изменение
строения строфы, устранение рефрена);
этой формой пользовались Данте (см.) (10
Б.) и Петрарка (см.) (7 Б.); встречается она и у других
поэтов XIII и XIV вв.
3). Существенно
меняется форма баллады (обозначение «ballade»,
перенесенное с юга на север Франции, засвидетельствовано
с первой половины XIV в.) во французской
лит-ре XIV-XV вв., в период ломки культурных
форм феодализма. Характерно прежде всего
застывание формы. Обязательными формальными
признаками баллады являются: три строфы,
сопровождаемые «envoy» — обращением к лицу,
которому посвящена баллада обычно начинающимся
со слова «Prince» (в Б. XIV в. «envoy» часто отсутствует);
совпадение числа стихов в строфе с числом
слогов в стихе (правило Sibilet, обычно впрочем
не соблюдаемое); сохранение одних и тех
же рифм на протяжении всего стихотворения;
обычное расположение рифм по схеме авав | всвС, где
С обозначает рефрен. Исследователи романского
стиха, как напр. Stengel, указывают на переходные
формы (тип авав | вссс) в поэзии
конца XIII и начала XIV в. Однако можно как
кажется установить и некоторые культурно-исторические
предпосылки этого характерного застывания
формы баллады. Это канонизирование трудной,
требующей большего мастерства, формы
идет от аристократических кружков придворных
поэтов — носителей замкнутой, законченной
и уже лишенной творческого импульса культуры.
Формальное совершенство соединяется
здесь с застыванием лирической эмоции,
непосредственность тематики куртуазной
лирики заменяется сухим аллегоризмом
в духе «Roman de la Rose»; таковы: баллады Гильома Машо, Алэна
Шартье, Фруассара, Карла Орлеанского.
Но наряду с поэтами-аристократами и подражающими
им выходцами из других сословий изящной
формой Б. овладевают и носители идеологии
третьего сословия, влагая в нее совершенно
иную тематику — осмеяние куртуазных
форм быта и отношений между полами, грубый
и примитивный гедонизм, политическую
и социальную сатиру, близкую к простонародной
дидактике; такова, в значительной степени,
баллады Эсташ
Дешана и Франсуа
Вийона. Необычайно популярная
вплоть до середины XVI в., эта форма баллады
умирает во второй половине XVI в., с ней
ведет борьбу плеяда,
ее осмеивают теоретики позднейшего времени
[Буало (см.)]. Отдельные попытки воскресить
балладу этого типа связаны или с реакцией
против канонических форм «высокой» поэзии
[Ла Фонтен (см.)], или с перенесением в поэзии
центра внимания на разрешение формальных
трудностей (Т. де Банвиль);
с юда же относятся попытки возродить
Б. английских прерафаэлитов (переводы
Д. Г. Россетти из
Вийона) и русских символистов и акмеистов
(переводы из Вийона Брюсова, Гумилева,
самостоятельные опыты Брюсова, Кузьмина,
Гумилева).
4). Французская
«ballade» XV в. проникает в английскую лит-ру
через Gower’а
как подражательная форма, но не укрепляется
там. Однако самый термин «ballad» имеет
в английском яз. широкое распространение,
обозначая форму английской и шотландской
народной поэзии — лирико-эпическую песню
с хоровым рефреном. Формальные признаки
— наличие (не обязательное) припева, тематически
не связанного со строфой и часто совершенно
бессмысленного.
Со стороны композиции
баллада этого жанра характеризуется
фрагментарностью изложения, фиксирующего
только высшие моменты развития действия
и опускающего промежуточные звенья, преобладанием
диалога, драматизирующего рассказ. Со
стороны тематики — преобладанием трагических
сюжетов, связанных с несчастной любовью,
кровавой местью, предательством, убийством
и обычно переносящих действие в полусказочное
средневековье. Со стороны эмоциональной
— мрачным, меланхолическим или зловещим
лирическим тоном повествования. Выбор
героев — людей простого звания, горожан,
иногда ремесленников «добрых» разбойников
— позволяет определить те социальные
круги, эстетической потребности которых
удовлетворяла баллада этого типа, а борьба
с ней правительственных указов — ее большую
силу как орудия агитации и полемики.
Заключение
Изучив и
рассмотрев балладу как жанр литературы,
можно выделить такие особенности баллады
как жанра:
- наличие сюжета (есть кульминация, завязка
и развязка)
- эмоции автора и чувства героев
-сочетание
реального с фантастическим
-романтический
(необычный) пейзаж
-мотив тайны
-сюжет может
заменяться диалогом
-лаконичность
-сочетание
лирического и эпического начал
- Становление
и эволюция жанра баллады
Слово “ баллада”
произошло от французского “ballade”, а то
в свою очередь от позднелатинского “ballo”
– “танцую”. Жанр баллады сложился в
средние века. Первоначально так называли
народную плясовую песнь; затем широкое
распространение получили баллады, повествующие
о преступлениях, кровавых распрях, несчастной
любви и сиротстве. Развитие балладных
сюжетов шло по двум основным направлениям:
чрезвычайно продуктивными оказались
сюжеты героико – исторического характера;
параллельно им развивались сюжеты, связанные
с любовной тематикой. В действительности
четкой грани между этими двумя группами
не было. Героические и любовные сюжеты
часто переплетались, вбирали в себя сказочные
фольклорные мотивы, трактовались порой
в комическом ключе, приобретали какие-то
специфические черты, связанные с местом
зарождения или бытования той или иной
баллады.
Героические баллады
складывались, когда времена мифов, легенд,
эпических героев отошли в далекое прошлое.
В основе героических баллад лежат конкретные
исторические события, которые в большей
или меньшей степени прослеживаются в
каждой из них, что и дает право называть
их героико-историческими.
Баллады о любви составили
самую многочисленную группу. Только о
любви ли они? Скорее, о любовных горестях,
неисчислимых опасностях и препятствиях,
которые подстерегали влюбленных на каждом
шагу в те отдаленные времена.
Такова была баллада
в средние века. С развитием других литературных
жанров баллада отошла на второй план
и широкой популярностью не пользовалась.
В 18 веке происходит
возрождение этого жанра. Причиной этому
стали удивительная лиричность и пластичность
баллады: в ней сочетается историческое,
легендарное, страшное, таинственное,
фантастическое, смешное. Возможно, поэтому
к балладе обращались С. Колридж, Г. Бюргер,
Ф. Шиллер, И.В. Гете, Р. Бернс, В. Скотт, А.
Мицкевич. Эти писатели не только возродили
этот жанр, но и изыскали для него новые
источники, предложили новые темы, наметили
новые тенденции. Какими они были, предстоит
нам рассмотреть на примере И.В. Гете, Ф.
Шиллера, Р. Бернса и В. Скотта.Великий
немецкий писатель и ученый, классик немецкой
и мировой литературы Иоганн Вольфганг
Гете (1749–1832) был большим мастером в лирике.
Здесь особенно ярко проявилось многообразие
гения поэта. Он владел самыми различными
формами стиха и стихотворного стиля:
философской лирикой, народной песней;
у него имеется античный цикл “Римские
элегии”, восточный цикл “Западно-восточный
диван”. Часто Гете обращался к балладе,
был инициатором ее возрождения.Ранние
гетевские баллады эпохи бури и натиска
(“Степная роза” , 1771, “Фульский король”
, 1774, и др.) приближаются по стилю и своей
манере к народной песне с ее по преимуществу
эмоциональным воздействием и лирической,
любовной тематикой. Баллады переходного
периода (“Рыбак”, 1778, “Лесной царь”,
1782) уже несколько отдаляются от простоты
композиции народно-песенного стиля, но
сохраняют общий лирический характер:
их тематика почерпнута из фольклора,
но использована для выражения современного,
романтически окрашенного чувства природы.
Баллады более позднего периода (“Коринфская
невеста”, “Бог и баядера” и др. 1797) являются
обширными и сложными повествовательными
композициями, маленькими поэмами, в которых
конкретный повествовательный сюжет становится
типическим случаем, воплощает общую морально-философскую
идею; такой классической типизации и
объективности способствуют высокий стиль,
лишенный субъективной эмоциональной
окраски, и употребление сложных строфических
форм как прием метрической стилизации.