Множественность разумных миров

4. Образ мира  сегодня

В объяснении образа мира сегодня доминируют две посылки  и, естественно, две культуры мышления. Одна из них определяет возможности  дела и знания, другая - возможности  понимания.

Что же мы можем знать? У ответа на этот вопрос есть одно допущение. Мы можем знать все то, что само себя не знает. На этой ниточке держится объективное знание о мире. Но ею же удерживается и представление о том, что мы живем в безжизненном мире. Наше знание не оставляет места в мире не только воображаемым разумным существам, но и нам самим. Существование человека в мире, задаваемом наукой, становится шатким и неопределенным. Объяснить его можно лишь только чудом. Ведь люди знают о том, что они знают, но самосознание не вписывается в объективную структуру мира.

Следовательно, существует такая сторона в устройстве мира, которую мы не исследуем, а понимаем. Что мы можем понимать? То, что  себя уже понимает. Когда мы понимаем, мы не устанавливаем возможность  истины. Мы спрашиваем: зачем? или: какой смысл? Если человек, по словам Н.Холодного, есть центр Вселенной, то для него естественно ставить превыше всего свои личные интересы, не смущаясь даже множественностью таких "центров". А если человек не центр Вселенной?

Русский космизм, вводя  представление о множественности разумных миров, менее всего обеспокоен поисками логической истинности этого представления. Оно служит для него напоминанием о том, что человек - не центр Вселенной, что стремлением человека к сверхчеловеческому создается все же не богочеловек, а человек. "Какой бы смысл имела Вселенная, если бы не была заполнена органическим, разумным, чувствующим миром? Зачем были бы бесконечные пылающие солнца? К чему их энергия? Зачем она пропадает даром? Неужели звезды сияют для украшения неба, для услаждения человека, как думали в средние века, времена инквизиции и религиозного безумия?... Мы склонны думать также, что наиболее высокое развитие жизни принадлежит Земле. Но животные ее и человек сравнительно недавно зародились и пребывают сейчас в периоде развития".

Конструируя множественность  разумных миров, русский космизм  создает не учение о мире, а некоторую  структуру, порождающую в людях  человечески осмысленный взгляд на мир. Если мы еще что-то понимаем и иногда задаем себе вопрос о смысле содеянного, то это значит, что "мы не просто сеченовские рефлексы и павловские слюни, а нечто другое, иное, совсем не похожее ни на рефлексы, ни на слюни...". Лишенные понимания, мы не смогли бы воспроизвести себя в качестве свободно действующей части того мира, в котором это понимание является онтологическим условием существования.

Если славянские книжники, следуя Григорию Богослову, усматривали  в космосе подобие человека, то потому, что в соразмерности устройства микрокосма и макрокосма, они видели условие сознательной жизни человека.

Иными словами, есть какой-то предел сознательной жизни, за которым  рассыпается космический порядок  и начинается хаос. В мире, в котором  теряется себетождественность вещей, нельзя построить осмысленное действие.

Эта сторона дела обнаруживает посылки антропоцентризма человеческой культуры, разворачивающей себя через расширение знания и сужение возможностей понимания. Люди перестают понимать самих себя, замещая это непонимание рефлексивными системами знания.

Одна из идейных инициатив русского космизма, начиная с рассуждений Ф.И.Дмитриева-Мамонова о множественности миров, и заканчивая рассуждением В.И.Вернадского о космосе натуралиста, связана с воз- рождением понимания как космологической проблемы. В этом же направлении (правда, с массой побочных пассажей) выполнена работа В.В.Розанова "О понимании".

После того, как "Книга мировоззрения  о небесноземных глобусах и их украшениях", т.е. "Космотеорос" и "Разговор о множественности миров" Фонтенеля стали известны в России, возникла необходимость в пересмотре воззрений, отделяющих человека от природы и ставящих знание на место понимания в объяснении космического порядка.

В 1769 г. почитатель системы Коперника  Ф.И.Дмитриев-Мамонов сочинил аллегорию, которой он хотел выяснить, "к  чему разум человека возноситься  может". Принимая посылку о множественности  разумных миров, он стремится понять природу этой множественности". Допустим, рассуждает Дмитриев-Мамонов, на Марсе живут разумные лебеди. Хорошо, но как об этом узнают на Земле, если ее обитатели суть разумные муравьи? Ведь следуя принципам построения знания, мы не сможем отличить разумного лебедя от неразумного муравья. Муравей, развиваясь, лебедем не станет. Сколько бы он ни наращивал свой разум, крылья от этого у него не вырастут.

Понимание - это не продукт работы рефлексивного сознания. Оно всегда уже понимание, т.е. событие, внутри которого и благодаря которому развертывается рефлексивное знание. В состав определившегося бытия входит некоторый минимум понимания. И в этом смысле оно держится не фактом самосознания, а определившимся бытием; мир как целое - это определившийся мир и поэтому он не предмет знания, а результат понимания.