Первопроходец Иван Павлов

Между тем нервная регуляция  была обнаружена в ту пору далеко не для всех органов. Особенно трудным  объектом оказались железы желудочно-кишечного  тракта. Слюнные железы оказались  наиболее доступными для экспериментального исследования. Физиологи обнаружили нервы, при раздражении которых  возникало усиленное слюнотечение. В то же время физиология не имела  убедительных доказательств наличия  нервной регуляции важнейшего органа пищеварительной системы – поджелудочной  железы. Поэтому студент Павлов дерзнул  приступить к разработке темы «О нервах, заведывающих работою в поджелудочной железе». Это исследование он проводил в физиологической лаборатории Медико-хирургической академии. Вместе с ним изучал нервы поджелудочной железы студент М. Афанасьев. 

В то время господствовало мнение, будто физиологом может стать  только медик. В Петербургском университете не было медицинского факультета. В  столице врачей готовила Медико-хирургическая  академия. По совету Циона Иван Петрович собирался после окончания университета поступить в академию и совмещать учебу с работой в качестве сверхштатного ассистента на кафедре физиологии. 

В конечном итоге Павлов и  Афанасьев доказали, что поджелудочная  железа, подобно слюнной, снабжена специальными секреторными нервами. Комиссия под руководством Овсянникова удостоила их работу золотой медалью. В мае 1875 года Павлов окончил университет и решением совета был утвержден кандидатом по разряду естественных наук. Степень кандидата давала право на замещение лаборантской должности в учебных и научно-исследовательских учреждениях России. 

Окончился университетский  период. Последующие пятьдесят лет  жизни И.П. Павлова были связаны  с Медико-хирургической (с 1881 года Военно-медицинской) академией. Однако старинное здание Двенадцати коллегий он посещал неоднократно, повторяя, что с университетом у него «навсегда связаны самые глубокие научные впечатления, определившие смысл и характер всей … последующей жизни».     

По окончании университета И.П.Павлов,  как он писал в автобиографии, «поступил на третий курс Медико-хирургической академии не с целью сделаться врачом, а с тем, чтобы впоследствии, имея степень доктора медицины, быть вправе занять кафедру физиологии. Впрочем, справедливость требует прибавить, что этот план представлялся тогда мечтою несбыточною, потому что о собственном профессорстве думалось, как о чем-то необычайном, невероятном».  

Иван Петрович не мог надеяться  на работу в качестве ассистента на академической кафедре физиологии, ибо И.Ф. Цион, пригласивший его на кафедру, в начале сентября 1875 года был уволен из академии. По действовавшим в то время правилам, выпускники физико-математического факультета университета имели право поступления сразу на третий курс академии. Но для этого им следовало сдать зачет по практической анатомии профессору В.Л.Груберу, которого из Вены пригласил сам Н.И.Пирогов. Зачет этот Павлов сдал.  

О Грубере говорили: «Патриарх царства мертвых тел и руководитель кипучей молодежи». Вместе с И.М.Сеченовым, С.П.Боткиным и А.П.Бородиным Грубер был пионером высшего женского образования в России. В своей лаборатории он предоставлял убежище политическим, скрывавшимся от полиции. Когда однажды полицейский чиновник явился к Груберу с намерением сделать обыск в помещении анатомического института, профессор выпроводил его со словами: «Передайте генералу Трепову, что здесь я сам министр внутренних дел». 

Еще одним выдающимся человеком  в академии, с которым работал Павлов, был великолепный русский врач Сергей Петрович Боткин. Исследовательская работа Ивана Петровича проходила в небольшом деревянном домике из двух комнат, где располагалась экспериментальная лаборатория Боткина. В ту пору основная цель лаборатории состояла в экспериментальном изучении механизма действия ряда лекарств, вводившихся Боткиным для лечения сердечно-сосудистой системы. Знаменитый клиницист напутствовал своих учеников перед направлением в лабораторию: «Проверьте тысячу раз на животном, только потом осторожно, с оглядкой, пробуйте целебные средства на больном». В лице Павлова Боткин и врачи боткинской клиники приобрели отличного куратора экспериментальных исследований. 

Помогая врачам в разработке методик для исследования кровообращения, Иван Петрович продолжал думать о  способах исследования поджелудочной  железы. В это время Иван Петрович познакомился с Серафимой Васильевной  Карчевской, слушательницей Высших женских педагогических курсов. Она мечтала стать учительницей математики, считая труд на ниве народного просвещения самой благородной обязанностью русской молодежи. В кругу друзей она позволяла себе смелые высказывания по поводу существующих порядков, была одержима идеей народничества. И хотя мать Ивана Петровича хотела женить сына на богатой невесте, а не на бедной курсистке, Серафима Васильевна стала женой Ивана Павлова. Бессребреник по натуре, очень неприхотливый в быту, он стремился к браку по любви, хотел найти в будущей жене друга, способного помочь в научной работе и самоусовершенствовании.    

Важной вехой в жизни  Ивана Петровича было избрание в 1890 году профессором кафедры фармакологии академии. «Вплоть до профессуры, в 1890 г., уже женатому и имевшему сына, в денежном отношении постоянно  приходилось очень туго, –  писал Павлов о себе, –  наконец, на 41-м году жизни я получил профессуру, получил собственную лабораторию… Таким образом, вдруг оказались и достаточные денежные средства и широкая возможность делать в лаборатории что хочешь». 

В лаборатории Павлов сразу  же развернул экспериментальную  работу. Он применял при исследовании лекарственных препаратов надежные физиологические методы, невзирая на сложность такого пути. За пять лет  кафедра фармакологии превратилась в ведущую фармакологическую  кафедру России. Успешным исследованиям  в значительной мере способствовала работа Павлова в Институте экспериментальной  медицины (ИЭМ), которая началась почти  одновременно с профессурой в  академии. Инициатива создания ИЭМ  принадлежит крупному меценату в  области здравоохранения Александру Петровичу Ольденбургскому, сыну племянника Николая I . Работая одновременно в Военно-медицинской академии и в ИЭМ, Павлов создал самую крупную в России физиологическую школу.   

В 1904 году И.П. Павлов получил  Нобелевскую премию по физиологии и  медицине за раскрытие многих тайн процесса пищеварения. Иван Петрович стал четвертым по счету Нобелевским  лауреатом. Первым этого звания был  удостоен Эмиль Беринг, создавший  противодифтерийную сыворотку, которая  спасла от смерти тысячи людей. Вторым лауреатом стал Рональд Росс, установивший причину малярии, третьим – Нильс  Финзен, предложивший метод лечения кожного туберкулеза ультрафиолетовыми лучами. Павлов был первым, кого наградили за теоретические работы, отступив от завещания покойного Альфреда Нобеля, учредившего премию для тех, «кто в течение предшествующего года принесет наибольшую пользу человечеству». Премии обычно вручались лишь ученым, достигшим практических успехов в борьбе с недугами. 

Но решение Нобелевского комитета не было случайным. Шведский изобретатель и промышленник А. Нобель завещал свой капитал на благотворительные  цели. Нобель долго жил в России, был знаком с Павловым  и еще при жизни пожертвовал крупные суммы на расширение павловской лаборатории в ИЭМ. В 1901 году в Петербурге с неофициальным визитом побывал член Нобелевского комитета, профессор физиологии Гельсингфорсского университета Роберт Тигерштедт, на которого лаборатории Павлова произвели большое впечатление. Заключение Тигерштедта как будто подтверждало сообщения некоторых газет о том, что Павлову будет присуждена Нобелевская премия за его исследования «по физиологии питания».  

Сообщения газет не остались без внимания научной общественности России. 31 октября 1901 года И.П. Павлова  избрали членом-корреспондентом  Российской академии наук. Отношение  к Павлову не было исключением  из общего правила: великие ученые получали официальное признание на родине обычно после того, как их признавали на Западе. 

Ни похвалы, ни награды  не могли отвлечь ученого от новых  исследований. Достигнув вершины  в изучении пищеварения, Павлов неожиданно для всех взялся за новое дело –  изучение психических явлений. Впоследствии это направление стало именоваться  физиологией высшей нервной деятельности и постепенно полностью овладело интересами Ивана Петровича. Ведь еще  в молодости он хотел с помощью  естествознания совершенствовать человека! Так что новое направление  было логичным и осознанным шагом. Еще  в семинарии юному Павлову  не раз приходилось задумываться над вопросом происхождения души, о ее связи с телом. Молодым  людям трудно было примириться с  мыслью о том, что психика лежит  выше познавательных возможностей человека, что ее невозможно изучить. 

Ответ на мучившие его вопросы  молодой семинарист нашел в книге  профессора Медико-хирургической академии И.М. Сеченова «Рефлексы головного  мозга». «Все бесконечное разнообразие внешних проявлений мозговой деятельности, –  писал Сеченов, –  сводится окончательно к одному лишь явлению – мышечному движению. Смеется ли ребенок при виде игрушки, улыбается ли Гарибальди, когда его гонят за излишнюю любовь к родине, дрожит ли девушка при первой мысли о любви, создает ли Ньютон мировые законы и пишет их на бумаге – везде окончательным актом является мышечное движение… Современная наука делит по происхождению все  мышечные движения на две группы – невольные и произвольные. Стало быть, и нам следует разобрать образ происхождения и тех и других». Сеченов писал ясно и просто.     

Иван Петрович понял, что  все непроизвольные движения по механизму  происхождения являются рефлексами. Сеченов доказывал, что рефлекс  служит механизмом не только непроизвольных движений, но и произвольных, связывавшихся  в то время с душой человека. Значит, рефлекс лежит в основе психической деятельности. Поэтому психика может и должна быть включена в сферу исследований естествоиспытателей, как рефлекторный акт. Этот материалистический вывод очень импонировал Павлову. Он был уверен, что изучать психику можно и нужно с помощью экспериментальной науки - физиологии. Еще в молодости ему хотелось служить человечеству, помогая выбраться из мрака предрассудков. А их нигде не было так много, как в сфере психической деятельности. В размышлениях тридцатилетнего Павлова о трагедии Ивана Карамазова, одного из героев романа любимого им Ф.М.Достоевского, была четко сформулирована интересная мысль: источник всех бед этого близкого ему по духу героя Достоевского следует искать в неразработанности проблем человеческой психики. 

После церемонии вручения ему Нобелевской премии Павлов сказал: «В сущности нас интересует в жизни  только одно: наше психическое состояние. Его механизм, однако, был и сейчас еще окутан для нас глубоким мраком. Все ресурсы человека: искусство, религия, литература, философия и  исторические науки – все это  объединялось, чтобы пролить свет в эту тьму. Но в распоряжении человека есть еще один могучий ресурс – естествознание с его строго объективными методами». Это могучее  средство Павлов решил использовать в своих лабораториях. В 1905 году исследование условных рефлексов у собак возобновилось  в павловских лабораториях с небывалым размахом. Значительно расширился круг сотрудников Павлова. Была создана прекрасная новая лаборатория кафедры физиологии Военно-медицинской академии, а позднее в распоряжение Павлова и его сотрудников поступила и физиологическая лаборатория Академии наук. 

Огромное значение Павлов придавал педагогической деятельности. Его лекции пользовались повышенным интересом, на них приходили даже старшекурсники, оканчивавшие обучение. Особой популярностью пользовалась вступительная лекция Павлова. В  течение многих лет Иван Петрович посвящал вступительную лекцию теме «О рабстве и барстве». В ней  он призывал студентов относиться к  труду как насущной потребности  здорового человека, призывал видеть в труде цель жизни, а не средство к существованию. Он предостерегал  их от барства, особенно барства в  науке, и требовал от всех активного  участия в повседневной черновой работе. Проявлением рабства в  науке он считал преклонение перед  авторитетами и призывал молодежь к  самостоятельному суждению о каждом увиденном эксперименте, каждом услышанном определении и научном выводе. «В каждом деле, - говорил профессор  студентам, - нужна строгость и  аккуратность».  

Личность Павлова в  академии была окружена ореолом подвижничества во славу науки, его считали символом настоящего ученого. Несмотря на строгость  и требовательность, у студентов  он пользовался любовью. 

Честность и принципиальность Павлова проявлялись во всем. В 1911 году он – единственный из профессоров  Военно-медицинской академии – присоединился  к прогрессивным деятелям высшего  образования в России и подписал протест, в котором ученые отказывались читать лекции до прекращения полицейского надзора за высшей школой. В 1913 году Иван Петрович открыто выступил против нового устава академии, по которому студенты академии приравнивались к юнкерам. Павлов считал, что это приведет к ухудшению учебной дисциплины и состава абитуриентов, так как  многие толковые молодые люди не хотели обучаться в заведении с порядками  юнкерских училищ. 

Несмотря на высокий чин  тайного советника (соответствовавший  званию генерал-лейтенанта на военной  службе), Павлов не носил военной  формы, предпочитая штатскую одежду. Несмотря на приказ по академии в 1914 году на ношение форменной одежды, мундир висел на вешалке в кабинете, и  профессор облачался в него лишь для чтения лекций.   

Осенью 1910 года в дни кончины  и похорон Льва Толстого студенты объединились под лозунгом «Долой смертную казнь» с поддержкой требования писателя об отмене смертной казни. Была объявлена  трехдневная забастовка студентов  академии. На лекции профессоров академии никто не пришел, кроме лекции Павлова, который сказал второкурсникам, что  лучшим проявлением уважения к памяти и заветам великого писателя является упорная учеба для будущего служения своему народу. Отношение Павлова к революционному движению студенчества было довольно типичным для людей его среды и его поколения. В молодости они были свидетелями жестокой и неравной борьбы народовольцев с царизмом. Жертвами борьбы стали сотни молодых людей. Павлову казалось тогда, что жертвы эти были напрасны. Он не предвидел значения этих жертв в грядущем преобразовании России и, горячо любя своих учеников, старался отвлечь их от политической борьбы. Но время показало, что он ошибался… 

1 декабря 1907 года на  общем собрании Академии наук  Павлов был избран академиком  по сравнительной анатомии и  физиологии. В эти дни Иван  Петрович писал: «Хотелось бы  верить, что еще смогу сделать  что-нибудь достойное лаборатории  высшего ученого учреждения нашей  родины». Со свойственными ему энергией, азартом и целеустремленностью он приступил к перестройке работы физиологической лаборатории Академии наук. В годы Советской власти он превратил это учреждение в институт, ставший флагманом физиологической науки в Советском Союзе.