Проблемы Юга России

Прежде  чем Россия вступила на Кавказ (соединяющий  в себе язычество, христианство и  различные течения ислама), она уже имела опыт сосуществования с мусульманскими народами (Казанское и Крымское Ханства, вошедшие в ее состав в XVI – XVIII веках). Не нарушая этнических традиций, Россия привносила в инородческие окраины элементы своей культуры, которые позволяли сближаться и развиваться взаимовыгодно. Русский народ не только не подавлял национальные особенности, но очень часто заимствовал многие из них (казачество, например, переняло горскую одежду). Привлечение инородческой аристократии в высшие государственные круги также являлось характерной особенностью функционирования российской администрации. Многие народы только с включением в состав Российской Империи обрели свою письменность (в том числе и адыги), возможность сохранять традиции, не противоречащие основным государственным законам.

Знакомство  с культурой северокавказских народов, входящих в состав Российской Федерации  или живущих в независимых  государствах Южного Кавказа, является важным элементом гражданской ответственности  каждого россиянина. Только осознавая общность судеб наших этносов, мы можем выработать взвешенное отношение к представителям диаспор, выстроить гармоничные отношения с кавказцами, которые являются либо полноценными гражданами России, за века существования в едином государстве многократно доказавшими свою верность единому российскому народу, либо нашими друзьями и союзниками, принадлежащими к другим государствам, но связанными с ними веками общей славной истории [13, 23].

По  мнению В.В.Кулакова, организации, представляющие радикальный исламский фундаментализм, отличаются от традиционных форм российского ислама следующими признаками:

1. Исповедание  принципа «такфира», то есть обвинение в неверии всех, кто не входит в данное направление. «Кяфирами», «гяурами», «джахиллей», то есть безбожниками и язычниками считаются даже верующие мусульмане, если они не разделяют взглядов и позиций данной экстремисткой группы.

2.Проповедь необходимости, правомерности и религиозной  обязанности использовать любые  формы насилия по отношению  к «неверным» вплоть до их  полного уничтожения. Экстремисты проповедуют жестокость и агрессию, как основные добродетели борца за чистоту веры.

3.Полное  отрицание всего современного, агрессивное  неприятие идей прав и свобод  граждан, как оно понимается в идеологии современного западного либерализма и демократии.

4.Активная  пропаганда полного подчинения «истинных мусульман» правилам и порядкам, проповедуемым и насаждаемым радикальными фундаменталистами.

 

 

3.2. О некоторых аспектах противостояния религиозному

       экстремизму в Северокавказском регионе

 

Глубокий  системный кризис российского общества наиболее остро проявляется в Северокавказском регионе. Высокий уровень безработицы, межнациональная напряженность и вооруженные конфликты, общий спад экономики и кричащее расслоение по уровню жизни актуализировали интерес в обществе к религии. Проблема ваххабизма получила новое звучание после нападения боевиков Хаттаба и Басаева на Дагестан. Факт агрессии, наконец, заставил Москву взглянуть на деятельность ваххабитов глазами представителей традиционного ислама, осудить экстремистскую риторику и практику ваххабитов.

Поскольку теме религиозного экстремизма посвящено  множество научных и публицистических работ, хотелось бы заострить внимание на тех аспектах кавказского ваххабизма, которые пока остаются вне фокуса внимания исследователей. В этом плане представляется продуктивным обобщение эмпирического материала по противодействию религиозному экстремизму в Республике Ингушетия. Начало активного внедрения ваххабизма в Ингушетии пришлось на 1993–94 гг. и вызвало обеспокоенность руководства, духовенства и простых мусульман республики. В отличие от соседней Чечни и Дагестана, в Ингушетии ваххабиты не проявляли себя явно и занимались чисто религиозной деятельностью, не афишируя свои политические цели. И только в ходе первой военной операции в Чечне стали проявляться попытки вербовки боевиков в лагеря Хаттаба, Фаттаха и других лидеров ваххабитов.

Анализ  социально-политической и религиозной  ситуации в республике в 99–2000 годах показывает, что, увлекшись чисто административными мерами, власти и муфтия Ингушетии упускают другие, в данной ситуации, может, и более важные аспекты проблемы [8, 4]. Очевидно, такое же положение и в других республиках региона. Рассмотрим эти аспекты:

Учет питательной среды, социальной базы ваххабизма. В литературе справедливо отмечается, что в основном в экстремистские религиозные организации попадают малообразованные люди, как правило, безработные, по сути маргиналы. Потребность в принадлежности к большому коллективу, его психологической защите и признании для несформировавшейся личности, безусловно, очень важна. Но и материальный аспект не менее привлекает молодежь из социально ущемленных слоев.

Казалось бы, всем ясно, что при социально-экономической напряженности в сочетании с психологическими фрустрациями в условиях размывания этнокультурных норм и кризиса идентичности, обновленческие религиозные течения выступают как источник различий, основание для самоидентификации индивидов и общностей, попавших в ситуацию идеологического и духовного вакуума. Можно утверждать, что индивиды, в которых более или менее развито национальное чувство, обладают большим «иммунитетом» против пропаганды экстремистских религиозных сект. Для северокавказских обществ характерно гармоничное сочетание религиозных норм и национальных традиций. Поэтому требование отречения от национальных обычаев, формы одежды, языка как препятствующих образованию т.н. «исламской нации» воспринимаются в основном национал – нигилистами, вызывают раздражение людей, приверженных в равной мере своей культуре и религии.

Ваххабиты достаточно умело пользуются семейными и родовыми традициями взаимопомощи и поддержки. Анализ ситуации в Чечне показывает, что современный чеченский тайп находится в таком состоянии, что уже не способен контролировать своих отдельных членов – ваххабитов, но в то же время продолжает оказывать им защиту и покровительство перед лицом представителей иных тайпов. Поэтому можно наблюдать любопытную картину: ревностный приверженец одного из суфийских братств готов бороться с «ваххабизмом» вообще, но при этом закрывают глаза на членов своих семей и родственников-ваххабитов, чем последние и пользуются, при этом, продолжая считать своих родных кафирами!

Среди мер противостояния ваххабизму, предусмотренных рядом съездов, конференций, совещаний, практически нет касающихся деятельности самого духовенства и мусульманских общин. Нет необходимости доказывать, что не всё в их деятельности идеально. Ясно также, что в критике ваххабитами деятельности «традиционного» духовенства не все без исключения безосновательно – в противном случае их пропаганда не привлекала бы новых сторонников и сочувствующих. Отсюда отстраненность от борьбы с проявлениями религиозного экстремизма, расценивание такой борьбы как борьбы за власть и влияние на общину между прежним духовенством и новыми искателями духовной и политической власти.

 В деятельности экстремистских  религиозных  сект можно выделить  признаки общественно-политической  организации и признаки идейной  общности. Как общественно-политическая  организация ваххабитская секта на Кавказе есть организация экстремистская, в связи, с чем к ней могут и должны применяться административные, правовые, силовые меры, и ведущая роль здесь, естественно, принадлежит государству. С другой стороны, эта организация основывается на идее, а против идеи можно бороться идеей большей духовной силы, и здесь важнейшую роль играет духовные лидеры и их авторитет. С учетом того, что традиционный суфийский ислам отдает приоритет духовной сфере, не отрицая, а, позволяя органично включать самые разные национально-культурные и государственно-политические идентичности, он обладает большой нравственной силой и политической гибкостью при сохранении главной идеи ислама – служения единому богу. В этом плане идейная сила традиционного ислама остается мало востребованной в силу увлечения духовенства административными и формальными методами. Именно на уровне борьбы идей возможно не просто сдерживание роста религиозного экстремизма в регионе, но и снижение уровня его радикальности, чему, к сожалению, уделяется мало внимания. Можно сказать, что обозначенные некоторые аспекты борьбы с религиозным экстремизмом в регионе как теоретической и общественно – политической проблемы требуют своей дальнейшей проработки и конкретизации. Полагаю, что обозначенные аспекты теоретического и прикладного характера могут придать определенный импульс в исследовании этой актуальной для Северокавказского региона проблемы.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

 

  Таким образом, система национальных интересов и проблем  Российской Федерации в Кавказском геополитическом регионе может быть представлена в следующем виде.

Проблемы локального внутригосударственного уровня:

• проблема урегулирования внутренних конфликтов;
• проблема сохранения территориальной целостности России;
• отсутствие эффективной административной системы управления на Северном Кавказе.

Проблемы субрегионального геополитического уровня:

• отсутствие действенного экономического и военно-политического сотрудничества с государствами Закавказья;
• необходимость достижения преимущественного геополитического влияния в пределах ближайшего российского приграничья на Кавказе.

Проблемы регионального  геополитического уровня:

• несформированные экономические и политические механизмы эффективной защиты национальных интересов России в Кавказском геополитическом регионе;
• необходимость поддержания достаточного военного потенциала для защиты своих интересов в регионе.

Проблемы глобального  геополитического уровня:

• воспрепятствование геополитической «атлантизации» государств Кавказского геополитического региона;
• военное присутствие США и стран НАТО в государствах Кавказского геополитического региона.

 

     Системное восприятие национальных интересов  России в рассматриваемом регионе может строиться на различных основаниях. Однако, как представляется, подход, реализованный в настоящей работе, позволяет по-новому увидеть проблемы и стратегические национальные интересы России на юге, определить приоритеты в плане их реализации и тем самым позволяет научно обоснованно подходить к решению задачи распределения сил и средств, необходимых для реализации рассмотренных национальных интересов.   
  
 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список используемых источников информации:

 

1. Бжезинский З. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. – М.: Международные отношения, 1998. - С.36.
2. Бжезинский З. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. – М.: Международные отношения, 1998. - С.36-37.
3. Глоба Н.С. и др. Влияние нефтегазовых компаний на экономику и мировое устройство. Монография. М.: Информиздатцентр, 2004. - 156 с.
4. Грановский С.А. Общая и прикладная политология.2-е изд., перераб. М.: Флинта, 2007. - 48 с.
5. Дугин А.Г. Обществоведение для граждан Новой России, М, Евразийское Движение, 2007 – 784 с.
6. Желтов В.В., Желтов М.В. Геополитика: история и теория. М.: Вузовский учебник, 2009. - 445 с.
7. 3аостровцев  А.П. Конституционная экономика, общественный договор и российское общество // Общественные науки и современность. 2008. № 1. С. 56-68.
8. Ислам и политика на Северном Кавказе. Сборник научных статей / Северокавказское обозрение Центра системных региональных исследований и прогнозирования ИППК при РГУ. Вып. 1. Отв. ред. В.В. Черноус. – Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2001.
9. Кулаков В.В. Религиозный фактор и национальная безопасность России (на материалах Южного федерального округа) авт. дисс. на соиск. уч. ст. канд. фил. наук.М.: РАГС при Президенте РФ, 2006.
10. Планы стабилизации Кавказа. Запад и российские интересы. Доклады Института Европы №74.- М.: Экслибрис-Пресс, 2001.- С.120.
11. Планы стабилизации Кавказа. Запад и российские интересы. Доклады Института Европы №74.- М.: Экслибрис-Пресс, 2001.-С.96-129.
12. Плацдарм. - 2001.- №2.-апрель-июнь.- С.103
13. Стрельцова Я.Р. Европейский взгляд на внешнюю политику России // Полис (Политические исследования). 2008. № 6. С. 169-179.
14. Фадеев А. В. Россия и Кавказ в первой трети XIX века. М., 1961.