Эстетическое восприятие мира и его роль в культуре

Искусство, в отличие от других видов духовного производства, апеллирует больше не к размеру, а к чувствам. Оно хоть и воспроизводит существенные и порой скрытые стороны действительности, однако пытается делать это в чувственно-наглядной форме. Это, собственно, и придает ему необыкновенную силу воздействия на человека. Отсюда проистекают особенности искусства как способа освоения мира. К ним обычно относят:

• Художественные образы, символы как главные средства воспроизведения эстетической реальности;
• «перевернутый» способ обобщения – общее в искусстве не абстрактно, а предельно конкретно (любой литературный герой есть ярко выраженная индивидуальность, но одновременно и общий тип, характер);
• Признание фантазии, вымысла и одновременное требование «жизненной правды» от продуктов этой фантазии;
• Ведущая роль формы произведения искусства по отношению к содержанию и др.

Весьма своеобразный характер имеет способ развития искусства. Ведь его прогрессивная направленность далеко не самоочевидна. Прямое наложение любой схемы исторического прогресса на историю искусств порождает лишь недоумение: неужели современная музыка «прогрессивнее» классической, современная живопись затмила живопись эпохи Возрождения, а литература превзошла гениев прошлого столетия… Подобные сравнения почему то в основном бывают в пользу минувшего.

Но, разумеется, сама постановка проблемы эстетического прогресса в таком виде не во всем корректна. Природу художественного гения, положим, во все времена можно считать одинаковой. Но эстетическая зрелость общества разная. Взрослые восхищаются наивной прелестью детей, но сами быть такими они уже не могут. В соответствии со своим историческим «возрастом» в разные эпохи искусство культивирует разные стороны человеческой жизни.

Например, общепризнанно искусство античных скульпторов. Но можете ли вы припомнить какое-либо конкретное живое лицо бесчисленных Афродит, Аполлонов, Афин и прочих небожителей. Сделать это неспециалистику в искусствоведении очень трудно. И не потому, что они портретно схожи, физиономии-то олимпийцев как раз разные. Но они потрясающе похожи в своей «безликости». Искусство еще не осознало как следует интеллектуальной мощи человечества и любуется главным образом физическим совершенством человека, красотой его тела, грацией поз, динамикой движения и т.д. Вот и запечатлеваются в нашей памяти многочисленные обнаженные торсы, руки-ноги, изящные изгибы тела и…все. Не восхищаться совершенством античной скульптуры сегодня нельзя. Иначе вас сочтут дурно воспитанным. Но при этом уважении к античным шедеврам никто не спешит заполнять их копиями наши площади и интерьеры. Эпоха не та. И эстетические требования соответственно другие.

Ныне своим основным достоинством и гордостью человечество признало все-таки свой интеллект. Мощь и безграничные возможности разума человеческого стали доминантой, центром и эстетического освоения мира. Поэтому современное искусство стало в основе своей интеллектуальным, символическим, абстрактным. И другим сегодня оно быть и не может. Когда мы смотрим на ставших хрестоматийными «Рабочего и колхозницу», мы читаем прежде всего мысль автора композиции (Веры Мухиной), схватываем идею торжества новой жизни, а потом уже воспринимаем гармонию сочетания конкретных художественных образов, деталей. То есть восприятие современного искусства совсем иное чем раньше.

На протяжении веков постоянно нарастают сложность искусства, его жанровая и видовая дифференцированность, глубина эстетического постижения мира. При этом, конечно, эстетические ценности минувших эпох не отбрасываются, а во многом сохраняют свою привлекательность. Как бы много не было у ребенка игрушек, он все равно потянется к той, которой у него сейчас нет. Так и современная зрелая, сложная эстетическая культура с завистью смотрит на то, что ей самой не хватает, - на простоту, очаровательную наивность и непосредственность своей далекой исторической молодости.

Возможность появления искусства как сферы профессиональной деятельности связанна с возникновением классовой дифференциации общества. Связь эта сохраняется и в дальнейшем, накладывая определенный отпечаток на ход развития искусства. Однако ее  не следует трактовать прямолинейно, как наличие разных типов искусства: пролетарского и буржуазного, помещичьего и крестьянского и т.п. Точнее сказать искусство всегда тяготеет к верхним, господствующим слоям общества. Будучи зависимо от них в материальном плане, оно невольно настраивается на волну интересов привилегированных слоев общества и обслуживает эти интересы, выдавая их за всеобщие, общечеловеческие. И что интересно: в длительном историческом плане эта иллюзия оборачивается реальностью.

Проблема классовости в искусстве в конечном счете сводится к недоступности для широких масс народа, во-первых, потребления, а во-вторых, производства, создания произведений высокого искусства. В современном мире проблема эта ( по крайней мере в первой ее части) в основном решается чисто технически: развитием средств массовой информации и коммуникации, делающих хотя бы потребление достижений искусства доступным практически всем, было бы желание. Однако при этом проблема «оторванности» искусства от народа поворачивается другой гранью. Возникает достаточно резкое противопоставление, с одной стороны, искусства элитарного, «высокого», требующего для своего восприятия особой эстетической подготовки, а с другой – искусства массового, общедоступного, эстетически непритязательного.

Усматривать в этой новой дифференциации чьи-то злые козни или происки классового врага, конечно, бессмысленно. Это просто способ освоения человечеством новации культуры. В нашей, допустим, стране в прошлом веке простая грамотность была уже большим достижением на фоне подавляющего большинства безграмотных. Нынче вроде бы грамотными стали все. Да вот беда: появился новый тип грамотности – компьютерный. Сегодня, наверное, соотношение компьютерно грамотных и компьютерно неграмотных примерно то же, что было в прошлом веке между грамотными и неграмотными. Но есть надежда, что исторический прогресс сделает и в этом случае свое дело исправно. И в искусстве, очевидно, ситуация схожа.

Другим интересным аспектом рассматриваемой темы является проблема соотношения общечеловеческих начал  в искусстве и его национальных особенностей. В сравнении с другими видами духовного производства (наукой, религией) национальный момент в искусстве более весом. Ибо оно сильнее зависит от национального языка, характера, этнографических особенностей и т. д. Поэма, переведенная на другой язык, превращается по сути, в иное произведение; характерный танец, оторванный от местных условий и традиций, выглядит зачастую нелепо; восточные мелодии нередко кажутся западному жителю заунывными и пр. В то же время нельзя не видеть и обратных примеров: Шекспир, ведь, что называется, и в Африке Шекспир, а гений Льва Толстого или Федора Достоевского созвучен всему миру.

Нетрудно также увидеть, что, как бы ни были значимы национальные особенности искусства, его интернационализация, подкрепленная мощной технической базой современных средств коммуникации, представляет ныне господствующую тенденцию. Однако национальные черты искусства различных народов не исчезают полностью, да и не могут исчезнуть. Любой народ как огня боится потери разнообразия, пусть даже и архаичного. Современная цивилизация несет с собой сильнейшую тягу к унификации всего и вся. Но она же порождает и контртенденцию: все хотят быть цивилизованными, но не хотят быть одинаковыми. Как в моде: все хотят выглядеть модно, но упаси Бог обрядиться в одинаковые, хотя и ультрамодные пиджаки и платье. Вот и культивируют разные народы в своей культуре национальную специфику ( а в искусстве тому возможностей немало). В этом, наверное, есть достаточно солидный исторический, а то и биоисторический смысл. Все живое живо разнообразием, а не одинаковостью.

 Будучи одним из видов освоения действительности, искусство не может не следовать общему руслу исторического развития общества. Однако из истории известно, что эпохи расцвета материальной и духовной культур часто не совпадают. Причиной тому является не только специфика материального и духовного производства, но и своеобразный «принцип сохранения» человеческой энергии: если активность человека в материальной сфере каким-либо образом стеснена, ограничена, зашла в тупик, то она непроизвольно перемещается, переливается в сферу духа, вызывая к жизни новые науки, утопии, идеологии и т.д. Искусство также проявляет большую активность в предкризисные, переломные исторические эпохи, когда обнажаются, становятся явными их основные противоречия и соответственно резко возрастает поисковая активность духа, предчувствующего трагизм неизбежного разрешения этих противоречий и пытающегося отыскать какой-либо приемлемый выход.

Одной из самых наглядных  иллюстраций этому тезису служит история искусств XIX – начала XX вв., зафиксировавшая рождение такого своеобразного эстетического явления, как модернизм. Все без исключения виды и жанры искусства испытали на себе сильнейшее влияние стиля «модерн», за несколько десятилетий буквально сокрушившего вековые эстетические стереотипы.

Искусство дегуманизировалось потому, что та же тенденция набирала силу и в других сферах общественной жизни, развернувшись к середине столетия во всей своей полноте.

XX век, наверное, войдет в историю как эпоха борьбы с тоталитаризмом и авторитаризмом, весьма бесчеловечными политическими режимами. Но даже и в развитых демократиях самой спокойной части мира технократический стиль жизни и мышления таит в себе далеко еще не проявленную угрозу человечности. Подобные примеры можно множить. Но суть их очевидна: дегуманизация всей общественной жизни – одна из отличительных черт истории нашего столетия. Искусство увидело эту тенденцию первым, раньше других форм духа – науки, религии, морали. Оно же стало и одной из первых ее жертв.

Дегуманизация общества вообще и тоталитаризм политической жизни в частности породили в  середине нашего века совершенно уникальное явление – тоталитарное искусство. Уникальность его заключается в  том, что свое предназначение как  тоталитарного искусство не рождает само, логикой своего саморазвития, а получает извне – из политической сферы. В этом случае искусство теряет свою эстетическую природу, становиться средством осуществления чуждых ему политических целей, инструментом в руках государства.

Там, где возникает  подобный симбиоз политики и искусства, неизбежно рождается некий единый стиль, который можно назвать  тотальным реализмом. Его основные принципы знакомы каждому из нас: «искусство отражает жизнь», «искусство принадлежит народу» и пр. Сами по себе, в многообразном своде эстетических канонов, эти принципы, конечно, неплохи. Но подчиненные чуждым эстетике политическим целям они нередко превращаются в яд для искусства.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение.

 

Искусство является неотъемлемой частью жизни человечества. Оно переплетает сквозь всю историю, оставляя в ней навечно свой отпечаток, свой след.

Эстетическое восприятие мира играет огромную роль в культуре, воспитывает нравственную составляющую человека, его умение ценить и понимать прекрасное.

Искусство, как и любой другой вид духовного производства, нельзя подчинить чуждым целям. Оно, кроме прочего, должно работать и «на себя». Только тогда-то оно и способно быть настоящим воспитателем. Право, стоит задуматься над высказыванием Корнея Чуковского: « Всякая общественная полезность полезнее, если она совершается при личном ощущении ее бесполезности…. Мы должны признать все эти комплексы идей: искусство для искусства, патриотизм для патриотизма, любовь для любви, наука для науки – необходимыми иллюзиями современной культуры, разрушать которые не то что не должно, а прямо-таки невозможно!»

Искусство для искусства – это, конечно, иллюзия, но иллюзия продуктивная! В конце концов призыв полюбить ближнего своего как самого себя – тоже не более чем иллюзия, но разве может нынешняя культура от него отказаться.

Современное российское искусство потихоньку выбирается из своей тоталитарной оболочки. К сожалению, оно попадает «из огня в полымя», чему виной кризисное состояние нашего общества и стремление политических сил использовать искусство в своих целях. Искусство активизируется в предкризисные эпохи. В лихие же годы самих кризисов и социальных катастроф ему плохо. До него просто никому нет дела. Общество занято спасением материальных основ его существования. Но искусство непременно выживет: слишком велика и ответственна его социальная роль. И остается только надеяться, что последующее развитие искусства будет естественно и органично. Только при этом условии у него есть будущее.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы

 

1.Афасижев М.Н. Западные концепции художественного творчества. - М., 1990.

2.Буткевич О.В. Красота. – Л., 1979.

3.Вейдле В. Умирание искусства // Самосознание европейской культуры.XX века. - М., 1991.

4.Гадамер Х.Г. Актуальность прекрасного. – М., 1991.

5.Закс Л.А. Художественное сознание. – Свердловск, 1990.

6.Каган М.С. Историческая типология художественной культуры. - Самара, 1996.

7.Каган М.С. Философская теория ценностей. - СПб., 1997. 

8.Каган М.С. Эстетика как философская наука. - СПб., 1997. 

9.Конев В.А. Социальное бытие искусства. Саратов, - 1975. 

10.Кручинская А. Прекрасное. Миф и действительность. – М., 1977.

11.Кучуради И. Оценка, ценности и литература // Вопросы философии. 2000. № 10.

12.Лехциер В.Л. Введение в феноменологию художественного опыта. - Самара, 2000.

13.Лишаев С.А. Эстетика Другого. - Самара, 2000. 

14.Лосев А.Ф., Шестаков В.П. История эстетических категорий. – М., 1965.

15.Маньковская Н. Эстетика постмодернизма. - СПб., 2000. 

16.Ортега-и-Гассет X. Дегуманизация искусства // Самосознание европейской культуры XX века. - М., 1991.

17.Россман В. Разум под лезвием красоты // Вопросы философии. 1999. № 12.

18.Самохвалова В.И. Красота против энтропии. – М., 1990.

19.Соловьев В.С. Красота как преображающая сила // Соловьев В.С. Философия искусства и литературная критика. – М., 1991.

20Хайдеггер М. Искусство и пространство // Самосознание европейской культуры XX века. - М., 1991.

21Хайдеггер М. Исток художественного творения // Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет. М., 1993. - С. 47-132. 

22.Яковлев Е.Г. Эстетическое как совершенное. – М., 1995.