Животные, как уже было вскользь
упомянуто, тоже изменяют своей
деятельностью внешнюю природу,
хотя и не в такой степени,
как человек, и эти совершаемые
ими изменения окружающей их
среды оказывают, как мы видели,
обратное воздействие на их
виновников, вызывая в них в
свою очередь определенные изменения.
Ведь в природе ничто не
совершается обособленно. Каждое
явление действует на другое,
и наоборот; и в забвении факта
этого всестороннего движения
и взаимодействия и кроется
в большинстве случаев то, что
мешает нашим естествоиспытателям
видеть ясно даже самые простые вещи.
Мы видели, как козы препятствуют восстановлению
лесов в Греции; на острове св. Елены козы
и свиньи, привезенные первыми прибывшими
туда мореплавателями, сумели истребить
почти без остатка всю старую растительность
острова и этим подготовили почву для
распространения других растений, привезенных
позднейшими мореплавателями и колонистами.
Но когда животные оказывают длительное
воздействие на окружающую их природу,
то это происходит без всякого намерения
с их стороны и является по отношению к
самим этим животным чем-то случайным.
А чем более люди отдаляются от животных,
тем более их воздействие на природу принимает
характер преднамеренных, планомерных
действий, направленных на достижение
определенных, заранее известных целей.
Животное уничтожает растительность какой-нибудь
местности, не ведая, что творит. Человек
же ее уничтожает для того, чтобы на освободившейся
почве посеять хлеба, насадить деревья
или разбить виноградник, зная, что это
принесет ему урожай, в несколько раз превышающий
то, что он посеял. Он переносит полезные
растения и домашних животных из одной
страны в другую и изменяет таким образом
флору и фауну целых частей света. Более
того. При помощи разных искусственных
приемов разведения и выращивания растения
и животные так изменяются под рукой человека,
что становятся неузнаваемыми. Те дикие
растения, от которых ведут свое происхождение
наши зерновые культуры, еще до сих пор
не найдены. От какого дикого животного
происходят наши собаки, которые даже
и между собой так резко отличаются друг
от друга, или наши столь же многочисленные
лошадиные породы - является все еще спорным.
Впрочем, само собой разумеется,
что мы не думаем отрицать
у животных способность к планомерным,
преднамеренным действиям. Напротив,
планомерный образ действий существует
в зародыше уже везде, где
протоплазма, живой белок существует
и реагирует, т. е. совершает
определенные, хотя бы самые простые
движения как следствие определенных
раздражений извне. Такая реакция
имеет место даже там, где
еще нет никакой клетки, не
говоря уже о нервной клетке.
Прием, при помощи которого
насекомоядные растения захватывают
свою добычу, является тоже в
известном отношении планомерным,
хотя совершается вполне бессознательно.
У животных способность к сознательным,
планомерным действиям развивается в
соответствии с развитием нервной системы
и достигает у млекопитающих уже достаточно
высокой ступени. Во время английской
псовой охоты на лисиц можно постоянно
наблюдать, как безошибочно лисица умеет
применять свое великолепное знание местности,
чтобы скрыться от своих преследователей,
и как хорошо она знает и умеет использовать
все благоприятные для нее свойства территории,
прерывающие ее след. У наших домашних
животных, более высоко развитых благодаря
общению с людьми, можно ежедневно наблюдать
акты хитрости, стоящие на одинаковом
уровне с такими же актами у детей. Ибо,
подобно тому как история развития человеческого
зародыша во чреве матери представляет
собой лишь сокращенное повторение развертывавшейся
на протяжении миллионов лет истории физического
развития наших животных предков начиная
с червя, точно так же и духовное развитие
ребенка представляет собой лишь еще более
сокращенное повторение умственного развития
тех же предков, - по крайней мере более
поздних. Но все планомерные действия
всех животных не сумели наложить на природу
печать их воли. Это мог сделать только
человек.
Коротко говоря, животное только
пользуется внешней природой
и производит в ней изменения
просто в силу своего присутствия;
человек же вносимыми им изменениями
заставляет ее служить своим
целям, господствует над ней.
И это является последним существенным
отличием человека от остальных
животных, и этим отличием человек
опять-таки обязан труду.
Не будем, однако, слишком
обольщаться нашими победами
над природой. За каждую такую
победу она нам мстит. Каждая
из этих побед имеет, правда,
в первую очередь те последствия,
на которые мы рассчитывали, но
во вторую и третью очередь
совсем другие, непредвиденные последствия,
которые очень часто уничтожают
значение первых. Людям, которые
в Месопотамии, Греции, Малой Азии
и в других местах выкорчевывали
леса, чтобы получить таким путем
пахотную землю, и не снилось,
что они этим положили начало
нынешнему запустению этих стран, лишив
их, вместе с лесами, центров скопления
и сохранения влаги (360). Когда альпийские
итальянцы вырубали на южном склоне гор
хвойные леса, так заботливо охраняемые
на северном, они не предвидели, что этим
подрезывают корни высокогорного скотоводства
в своей области; еще меньше они предвидели,
что этим они на большую часть года оставят
без воды свои горные источники, с тем
чтобы в период дождей это источники могли
изливать на равнину тем более бешеные
потоки. Распространители картофеля в
Европе не знали, что они одновременно
с мучнистыми клубнями распространяют
и золотуху. И так на каждом шагу факты
напоминают нам о том, что мы отнюдь не
властвуем над природой так, как завоеватель
властвует над чужим народом, не властвуем
над ней так, как кто-либо находящийся
вне природы, - что мы, наоборот, нашей плотью,
кровью и мозгом принадлежим ей и находимся
внутри ее, что все наше господство над
ней состоит в том, что мы, в отличие от
всех других существ, умеем познавать
ее законы и правильно их применять.
И мы, в самом деле, с каждым
днем научаемся все более правильно
понимать ее законы и познавать
как более близкие, так и
более отдаленные последствия
нашего активного вмешательства
в ее естественный ход. Особенно
со времени огромных успехов
естествознания в нашем столетии
мы становимся все более и
более способными к тому, чтобы
уметь учитывать также и более
отдаленные естественные последствия
по крайней мере наиболее обычных из наших
действий в области производства и тем
самым господствовать над ними. А чем в
большей мере это станет фактом, тем в
большей мере люди снова будут не только
чувствовать, но и сознавать свое единство
с природой и тем невозможней станет то
бессмысленное и противоестественное
представление о какой-то противоположности
между духом и материей, человеком и природой,
душой и телом, которое распространилось
в Европе со времени упадка классической
древности и получило наивысшее развитие
в христианстве.
Но если уже потребовались
тысячелетия для того, чтобы мы
научились в известной мере
учитывать заранее более отдаленные
естественные последствия наших,
направленных на производство, действий,
то еще гораздо труднее давалась
эта наука в отношении более
отдаленных общественных последствий
этих действий. Мы упомянули о
картофеле и о сопровождавшей
его распространение золотухе. Но
что может значить золотуха в
сравнении с теми последствиями, которые
имело для жизненного положения народных
масс целых стран сведение питания рабочего
населения к одному только картофелю?
Что значит золотуха в сравнении с тем
голодом, который в 1847 г. постиг, в результате
болезни картофеля, Ирландию и который
свел в могилу миллион питающихся исключительно
- или почти исключительно - картофелем
ирландцев, а два миллиона заставил эмигрировать
за океан! Когда арабы научились дистиллировать
алкоголь, им и в голову не приходило, что
они этим создали одно из главных орудий,
при помощи которого будут истреблены
коренные жители тогда еще даже не открытой
Америки. А когда Колумб потом открыл эту
Америку, то он не знал, что он этим пробудил
к новой жизни давно исчезнувший в Европе
институт рабства и положил основание
торговле неграми. Люди, которые в XVII и
XVIII веках работали над созданием паровой
машины, не подозревали, что они создают
орудие, которое в большей мере, чем что-либо
другое, будет революционизировать общественные
отношения во всем мире и которое, особенно
в Европе, путем концентрации богатств
в руках меньшинства и пролетаризации
огромного большинства, сначала доставит
буржуазии социальное и политическое
господство, а затем вызовет классовую
борьбу между буржуазией и пролетариатом,
борьбу, которая может закончиться только
низвержением буржуазии и уничтожением
всех классовых противоположностей. -
Но и в этой области мы, путем долгого,
часто жестокого опыта и путем сопоставления
и анализа исторического материала, постепенно
научаемся уяснять себе косвенные, более
отдаленные общественные последствия
нашей производственной деятельности,
а тем самым мы получаем возможность подчинить
нашему господству и регулированию также
и эти последствия.
Однако для того, чтобы осуществить
это регулирование, требуется
нечто большее, чем простое
познание. Для этого требуется
полный переворот в нашем существующем
до сего времени способе производства
и вместе с ним во всем
нашем теперешнем общественном
строе.
Все существовавшие до сих
пор способы производства имели
в виду только достижение ближайших,
наиболее непосредственных полезных
эффектов труда. Дальнейшие же
последствия, появляющиеся только
позднее и оказывающие действие
благодаря постепенному повторению и
накоплению, совершенно не принимались
в расчет. Первоначальная общая собственность
на землю соответствовала, с одной стороны,
такому уровню развития людей, который
вообще ограничивал их кругозор тем, что
лежит наиболее близко, а с другой стороны,
она предполагала наличие известного
излишка свободных земель, который предоставлял
известный простор для ослабления возможных
дурных результатов этого примитивного
хозяйства. Когда этот излишек свободных
земель был исчерпан, пришла в упадок и
общая собственность. А все следующие
за ней более высокие формы производства
приводили к разделению населения на различные
классы и тем самым к противоположности
между господствующими и угнетенными
классами. В результате этого интерес
господствующего класса стал движущим
фактором производства, поскольку последнее
не ограничивалось задачей кое-как поддерживать
жалкое существование угнетенных. Наиболее
полно это проведено в господствующем
ныне в Западной Европе капиталистическом
способе производства. Отдельные, господствующие
над производством и обменом капиталисты
могут заботиться лишь о наиболее непосредственных
полезных эффектах своих действий. Более
того, даже сам этот полезный эффект - поскольку
речь идет о полезности производимого
или обмениваемого товара - совершенно
отступает на задний план, и единственной
движущей пружиной становится получение
прибыли при продаже.
Общественная наука буржуазии,
классическая политическая экономия,
занимается преимущественно лишь
теми общественными последствиями
человеческих действий, направленных
на производство и обмен, достижение
которых непосредственно имеется
в виду. Это вполне соответствует
тому общественному строю, теоретическим
выражением которого она является.
Так как отдельные капиталисты
занимаются производством и обменом
ради непосредственной прибыли,
то во внимание могут приниматься
в первую очередь лишь ближайшие,
наиболее непосредственные результаты.
Когда отдельный фабрикант или
купец продает изготовленный
или закупленный им товар с
обычной прибылью, то это его
вполне удовлетворяет, и он
совершенно не интересуется тем,
что будет дальше с этим
товаром и купившим его лицом.
Точно так же обстоит дело
и с естественными последствиями
этих самых действий. Какое было
дело испанским плантаторам на Кубе, выжигавшим
леса на склонах гор и получавшим в золе
от пожара удобрение, которого хватало
на одно поколение очень доходных кофейных
деревьев, - какое им было дело до того,
что тропические ливни потом смывали беззащитный
отныне верхний слой почвы, оставляя после
себя лишь обнаженные скалы! При теперешнем
способе производства как в отношении
естественных, так и в отношении общественных
последствий человеческих действий принимается
в расчет главным образом только первый,
наиболее очевидный результат. И при этом
еще удивляются тому, что более отдаленные
последствия тех действий, которые направлены
на достижение этого результата, оказываются
совершенно иными, по большей части совершенно
противоположными ему; что гармония между
спросом и предложением превращается
в свою полярную противоположность, как
это показывает ход каждого десятилетнего
промышленного цикла и как в этом могла
убедиться и Германия, пережившая небольшую
прелюдию такого превращения во время
"краха" (361); что основывающаяся на
собственном труде частная собственность
при своем дальнейшем развитии с необходимостью
превращается в отсутствие собственности
у трудящихся, между тем как все имущество
все больше и больше концентрируется в
руках нетрудящихся; что [...J *