Добро и зло, добродетель

Добро и зло, добродетель

На основе нравственных ценностей и идеалов в моральном сознании формируется целая сеть понятий, с помощью которых люди ориентируются в жизни, оценивают человеческие поступки и поведение, устанавливают значение и ценность общественных явлений с точки зрения их квалификации как нравственных и безнравственных. Наиболее общими понятиями морального сознания, служащими для разграничения и противопоставления нравственного и безнравственного, являются понятия добра и зла. Как и все предельно общие понятия той или иной отрасли знания, понятия добра и зла невозможно выразить в одном каком-то определении.

В самом общем виде добро – это ценностное представление, выражающее положительное значение чего-либо в его отношении к некоторому стандарту. Добро есть то, что позволяет индивиду и обществу жить, развиваться, благоденствовать, достигать гармонии и совершенства. Добро, в самом общем смысле этого слова, ассоциируется с жизнью, процветанием, полнотой бытия. Добро – это то, что хорошо, прекрасно и достойно всяческой похвалы.

К понятию добра очень близко по содержанию понятие блага как того, что позитивно, ценно и значимо для людей.

Прежде чем говорить о границе между добром и злом, надо отметить, что многие люди просто не признают объективного существования таких понятий. Они уверены, что добро и зло — всего лишь наши представления, наши оценки, зависящие от точки зрения. Они полагают, будто мир в целом совершенно чужд «примитивному» делению на черное и белое, на хорошее и плохое, что все в мире едино и неделимо, будто все, что в нем происходит, не может не происходить и вытекает из сущности мироздания. Ничего из мира нельзя удалить, не нанеся ему урона, и все имеет как хорошую сторону, так и плохую.

Что означает добро? — этот вопрос является самым фундаментальным вопросом этики. Обычно, когда этики анализируют содержание добра, они рассуждают по такой логической схеме: называют что-то добром и, характеризуя так вещь или явление, одновременно тем самым как бы и определяют добро. Например, говорят: «Удовольствие — это добро»; «Добродетель — это добро»; «Честность — это добро»; «Выполнение долга — это добро» и т.д. Затем для разъяснения понятия «добро» производят перестановку терминов и получают такие суждения, как: «Добро — это удовольствие»; «Добро — это добродетель»; «Добро — это честность»; «Добро — это выполнение долга». Или, например, говорят: «Этот поступок — правильный, полезный, и поэтому он хороший»; «Этот человек — веселый, общительный, а поэтому он хороший»; «Эта погода — теплая, солнечная, а поэтому хорошая». А затем, после некорректной перестановки, получается: «Этот поступок — хороший, потому что он правильный»; «Этот человек — хороший, потому что он веселый и общительный» и т.д.

Во всех этих случаях, считал известный английский аналитик морали Эдвард Мур (1873-1958), происходит ошибка смешения понятий. Добро отождествляется с какими-то другими свойствами вещей и явлений, происходит подстановка значений слов, обозначающих эти свойства, под содержание термина «добро», что ошибочно выдается за искомое аутентичное определение самого этого понятия. Между тем все сводится к простому перечислению либо тех вещей и явлений, которые обычно называются добром, либо тех свойств и качеств, благодаря которым (или наряду с которыми) предмет, явление, поступок или человека называют «хорошими» в общепринятом словоупотреблении.

Например, гедонизм отождествлял добро с удовольствием и любое другое этическое понятие ставил в неразрывную связь с удовольствием. Но удовольствие может лежать в основе не только добра, но и зла, а добром может оказаться не только наличие удовольствия и отсутствие страдания, но и обратная ситуация. Добро не сводится к удовольствию и не может быть его критерием. Специфичным для морали является, наоборот, отказ от удовольствия ради добра.  
В силу этого гедонизм совершает «натуралистическую ошибку», сводя «моральное» к «натуральному», в данном случае — добро к удовольствию.

У представителей «метафизической» этики, например Платона, стоиков или Канта, определение добра, а также всех других понятий морали происходит через их соотнесение с идеей сверхъестественного существа, Абсолюта и т.п. И это тоже натурализм. Все, что сводит «добро» (а вместе с ним и всю мораль) к чему-то лежащему вне морали, будь то естественные или сверхъестественные объекты, является, по мнению Э. Мура, натурализмом.

«Добром», а значит, морально «хорошими» могут быть такие совершенно несопоставимые предметы, как книги, обед, действие, поведение, человек, животное, погода и т.д. Но мы никогда не поймем, что такое добро, если будем анализировать сами эти вещи и явления и искать «добро» в них самих. Понять, что такое добро, можно только противоположным путем — путем исследования того, что значит «быть добрым», «быть хорошим».

Быть добрым — значит совершать поступки, соотносимые с идеалом, с высшими ценностями, значит способствовать свободе человека, утверждать моральное равенство, гуманные отношения между людьми. Человек не может быть автоматом добродетели — захотел сделать добро и сделал. Все хотят добра, все хотят делать добро. Субъективно ведь нет ни подлецов, ни негодяев, никто не думает про себя (или почти никогда не думает): ах, какой я подлец! Гитлер, проводя политику расизма и геноцида, искренне считал, что делает добро, очищая мир от скверны. Быть добрым — это искусство. Недаром говорят: благими намерениями вымощена дорога в ад. Надо уметь делать добро, иначе будешь делать только зло.

Чтобы вести моральный образ жизни, нужно иметь немалое дарование, как, впрочем, и для изготовления добротной вещи, справедливо считает современный американский философ А. Рорти. Для этого недостаточно одной только доброй воли. Тогда бы наиболее доступный и простой способ быть праведным состоял бы в сведении своих намерений к минимуму.  
Но истинный смысл морали выше желания малого, то есть стремления ничего не желать. Человек с чистой волей и обостренным моральным чувством, но не способный исполнить свои решения и планы, может быть обаятельной личностью, однако рано или поздно его претензии на моральность окажутся пустыми.

Поверхностная мораль вменяет в общую обязанность поступать должным образом. Отличная от нее более глубокая мораль содержит еще и активную установку на выработку морально значимых намерений и на их осуществление. Можно обрисовать круг требующихся для этого интеллектуальных и психологических черт, способностей и навыков:

• проницательность, предотвращающая вред, удовлетворяющая потребности и приносящая благо;

• воображение и сообразительность, изобретательность, остроумие;

• открытость по отношению к новации и коррекции;

• способность избирать и идти на сотрудничество;

• лояльная объективность, сознание собственных границ;

• энергия, настойчивость и способность конструктивно относиться к конфликту и поражению;

• деятельная способность поступать в согласии со своим суждением о наилучшем;

• чувство правомерности, способствующее видению и прояснению побудительных причин;

• чувство времени (культурно и контекстуально-изменчивого), такта и экспрессивности;

• умение видеть, когда надавить, а когда воздержаться, когда сблизиться, а когда отойти, когда слушать, а когда советовать.

Это только некоторые способности, при которых человек не только стремится (или мечтает), но действительно может вести нравственный образ жизни, творить добро.

Нравственное достоинство человека определяется не целью, которой он подчиняет свою жизнь, а источником, из которого вытекают его нравственность, его поступки. Средства гораздо важнее целей, поскольку они свидетельствуют о духе человека. Если человек стремится к свободе путем насилия, а к любви путем ненависти, то возвышенная цель не может оправдать его. Нравственность определяется не целью, а внутренним светом человека, внутренней творческой энергией.

Прежде всего человек должен быть добрым в глубине своей души, и это глубоко внутреннее дело и есть настоящее, основное дело человека, оно состоит в действенном утверждении себя в первоисточнике жизни, в аскетическом подвиге борьбы с мутью и слепотой наших чувственных страстей, нашей гордыни, нашего эгоизма.

Обычно, говорил С. Франк про людей, занимающихся таким делом, думают, будто они ничего не делают либо заняты только своим личным спасением. Им противопоставляют общественного деятеля, озабоченного устройством судеб множества людей. Но это рассуждение в корне ложно, ибо строится на непонимании сути подлинно производительного дела. Для того чтобы творить добро людям и ради этого бороться со злом, надо иметь само добро.

В большинстве своем люди, по Франку, не понимают, что добро — не только естественное качество нашего поведения, что добро субстанциально, что это — реальность, которую нужно добывать, которой надо обладать, чтобы одаривать им других людей. Но добывает и накопляет добро только подвижник, и каждый из нас — в той мере, в какой он есть подвижник — и посвящает свои силы этому подвигу. Поэтому молитвенный и аскетический подвиг есть не бесплодное занятие, а единственное производительное дело в духовной сфере, подлинное созидание и добывание того питания, без которого люди обречены на голодную смерть. Наши политики, замечал Франк, из всего дела Сергия Радонежского любят с одобрением отмечать, что он благословил рать Дмитрия Донского и дал ей двух монахов из своей обители. Но забывают, что этому предшествовали десятилетия упорного молитвенного и аскетического труда, что этим трудом были добыты духовные богатства, которыми питались в течение веков и доселе питаются русские люди, и что без этих богатств они не имели бы сил подняться на борьбу с татарами.

Для уяснения морального смысла понятия добра важно отличать его от понятия пользы.  
В этике существует утилитаристско-прагматическая традиция, которая ставит знак равенства между добром и практической пользой. В соответствии с этими взглядами добро есть все, что полезно, т.е. все, что отвечает удовлетворению какой-либо потребности человека. Полезно то, что приносит нам удовлетворение, удовольствие, счастье.

Утилитаристско-прагматическая концепция «добра и пользы» сводит добро к пользе частного субъекта (индивида или группы). Говоря о пользе, мы всегда спрашиваем: для кого? Пользы «вообще» не бывает. Отдельный человек в принципе может желать и всем остальным удовольствия и счастья, но заботится, в первую очередь, о своем собственном благополучии, о добре для себя. В моральном же сознании добро – это то, что является добром для всех, для каждого индивида и человечества как целого.

Разумеется, такое добро очень абстрактно в мире, где сталкиваются потребности, желания, интересы. Поэтому понятие добра как способ оценки поведения человека выступает в форме высшей ценности. Высшие ценности самоценны, не утилитарны, напротив, все усилия индивида предпринимаются ради их снискания. В религиозной морали – это единение с Богом, спасение души, милосердное отношение к другим людям. За рамками религии высшими моральными ценностями являются гуманность, справедливость, любовь. Высшей моральной ценностью может быть самореализация человека, понятая как его гармоническое взаимодействие с миром, творчество, благо Родины. Это те виды отношений, которые не приносят конкретной материальной выгоды, практического преуспеяния. Напротив, ради них люди жертвуют многим другим. Ради родной страны не щадят жизни, во имя любви отказываются от богатства, из гуманности не соглашаются на выгодные предложения, способные утеснить других.

Высшие ценности конкретных людей и конкретных культур различны, но в высокой морали добро всегда включает в себя лишь такие ориентиры, которые соединяют людей друг с другом и с универсумом как целым. Чисто эгоистические ценности не могут быть моральным добром Человек, сделавший высшей и неоспоримой ценностью собственную уникальность, никогда не уступит другим и ничем ради них не поступится, он всегда будет лелеять только свое несравненное «Я».

Еще один момент, который отличает пользу от добра, - это бескорыстие добра. Полезное непременно должно принести благо лично мне или группе, с которой я себя идентифицирую. Поэтому отношения полезности возмездны: я делаю кому-либо нечто полезное с расчетом на то, что получу адекватный ответ. Отданное другим благо должно тут же ко мне вернуться, потому что цель всей «операции» – стяжание полезного для себя. Это практично и рационально, это даже здорово и удобно, но это не добро.

Добро, поскольку оно не гонится за ублажением эгоистического интереса, имеет возможность быть щедрым и не требовать моментального вознаграждения. Точнее, оно вообще не требует вознаграждения, а может лишь надеяться на него. Потому настоящее добро возможно делать только при условии большого душевного богатства. Правда, народная мудрость говорит, что тому, кто щедро делает добро, в ответ тоже многое прибывает, чем больше отдаешь – тем больше получаешь. И все-таки рассчитывать на это нельзя. Истинное добро творится без расчетов, из самой потребности изливать любовь, дарить ее миру и людям.

Если добро ассоциируется с жизнью, процветанием и благоденствием для всех людей, то зло – это то, что разрушает жизнь и благополучие человека. Зло – это всегда уничтожение, подавление, унижение. Зло всегда деструктивно. Оно ведет к распаду, к отчуждению людей друг от друга, вносит дисгармонию в общество, во внутренний мир личности, разрушает исходные ориентиры человеческой жизни.

Таким образом, добро и зло в этике интерпретируются как особого рода ценности. Но эти ценности не относятся к природным или стихийным событиям. То, что совершается от природы, само по себе, стихийно, может иметь благие или злые последствия для человека. Но такие стихийно совершающиеся события и явления сами по себе не имеют отношения к тому, что оценивается в понятиях добра и зла, они лежат по ту сторону добра и зла. Добро и зло как нравственные понятия характеризуют намеренные действия, совершенные свободно, т.е. поступки. Нравственным добром и нравственным злом называют то добро и зло, которое совершается при непосредственном участии внутреннего мира человека – его сознания и воли, по его выбору. Человек должен сам выбрать свои поступки, линию поведения в пользу добра или зла.