Аристотель. Политика

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 06 Сентября 2012 в 11:52, реферат

Краткое описание

Теоретическое построение идеального полиса – конечная задача, которую ставит перед собой Аристотель в “Политике”. Вполне оправданными были бы поиски нитей, связывающих идеальный полис Аристотеля с греческими полисами IV в. до н.э., внешними и внутренними условиями их существования. Разумеется, этим не исчерпывается связь содержания трактата Аристотеля с эпохой, в которую он жил. Рассуждение о совершенном, с точки зрения автора, полисе занимает в “Политике” много места (седьмая и восьмая книги; к этому следует добавить анализ теорий его предшественников и современников во второй книге). Этому рас-суждению предпослано занимающее гораздо больше места учение о полисе вообще. Здесь мы находим обоснование мысли, что полис является высшей формой человеческого объединения, способствующей достижению счастливой жизни, т.е. жизни, согласной с добродетелью; здесь понятие полиса подвергается расчленению на его простейшие элементы.

Прикрепленные файлы: 1 файл

Аристотель. Политика.doc

— 1.06 Мб (Скачать документ)

Если принять предлагаемую здесь интерпретацию замечания Аристотеля, то оно в еще большей степени, чем это признавалось ранее, помогает раскрыть значение, какое придавал мыслитель своему “среднему” государственному устройству. Аристотель был уверен, что ему удалось внушить своему царственному ученику мысль о насаждении в греческих полисах строя, при котором государственные дела решаются гражданами среднего достатка. Для македонской власти такой порядок помимо его прочих достоинств имел и то преимущество, что обеспечивал спокойствие в греческих полисах, т.е. обещал надежный тыл во время похода македонян на Восток. Ведь “средний строй” является, по Аристотелю, единственным, при котором исключаются внутренние распри (см. IV 9, 1296а5).

Подводя итоги нашего рассуждения о “среднем” строе в освещении Аристотеля, можно сделать заключение: полития, “среднее” государственное устройство, опорой которого должны служить граждане среднего достатка, представляла для Аристотеля не только теоретический интерес. Возлагая надежды на македонского царя, Аристотель считал, что имеет основания смотреть на свой условно образцовый строй как на будущее греческих полисов.

Две последние книги “Политики” содержат изложение проекта наилучшего государственного устройства, при котором граждане ведут счастливую жизнь. Сочинение таких проектов не было новшеством во времена Аристотеля: у философа были предшественники, теории которых разбираются во второй книге “Политики”. Как видно из слов Аристотеля, а также из хорошо известных нам произведений Платона, сочинители проектов, задаваясь целью построить идеальный город-государство, не очень заботились о практическом осуществлении своих предложений. Подобные проекты не удовлетворяли Аристотеля. Излагая свое учение об идеальном строе, он исходит из того, что в этом учениц не содержится ничего неосуществимого.

Предпосылками создания образцового, наилучшего полиса, согласно Аристотелю, являются определенное количество населения, определенные размеры территории, удобное положение относительно моря (VII 4). Из числа полноправных граждан исключаются ремесленники и торговцы, так как образ жизни тех и других, утверждает Аристотель, не способствует развитию добродетели, а счастливой жизнью может быть только жизнь в соответствии с добродетелью. Организация землевладения должна обеспечить гражданам пропитание и в то же время возможность дружески предоставлять свою собственность в пользование другим гражданам. Всему гражданскому населению следует участвовать в сисситиях, т.е. общественных трапезах. Предлагается разделить всю землю в государстве на две части – общественную и частновладельческую. Одна часть общественной земли будет давать средства на покрытие расходов по религиозному культу, другая – по сисситиям. Разделение частновладельческой земли на две части должно быть сделано с тем расчетом, чтобы у каждого гражданина было два участка земли – один у границ, другой у города. Рассматривая вопросы, относящиеся непосредственно к государственному устройству, Аристотель воздерживается от большой детализации. Он настаивает на том, что хорошую организацию государство может получить не благодаря счастливой случайности, а благодаря знанию и сознательному плану (см. VII 12, 1332а30). Особое значение придается в “Политике” брачным законам, которые должны быть направлены на то, чтобы рождалось нормальное в физическом отношении молодое поколение. В последней книге содержатся подробные предписания, касающиеся воспитания будущих граждан. Взгляды Аристотеля по этим вопросам находятся в тесной связи с его идеалами общественного устройства.

Идеальный государственный строй, описываемый в “Политике”, в целом близок к тому, какой в предыдущем изложении назван аристократическим. Согласно Аристотелю, полноправные граждане ведут в таком полисе образ жизни, способствующий развитию добродетели и, следовательно, обеспечивающий государству счастливую жизнь.

Обратимся к первому пожеланию Аристотеля, относящемуся к основанию полиса, – выбор хорошего местоположения, определенное количество граждан (см. VII 5, 1326b40 сл.). То и другое было реальной проблемой не для Греции, где новые полисы не возникали; проблема выбора места для города с определенным числом жителей существовала на Востоке во времена Александра Македонского. Аристотель, надо думать, связывал с Востоком возможность осуществления своих социально-политических идеалов. Вспомним, что Александр основал большое количество городов, которым он дал название “Александрия”; вспомним проницательность, какую проявил македонский завоеватель при выборе места для самого знаменитого своего детища – Александрии египетской.

Далее, полноправными гражданами автор “Политики” согласен считать только тех, которые в молодости являются воинами, а по достижении старшего возраста становятся правителями, судьями, жрецами. Они не занимаются ни ремеслом, ни торговлей, ни земледелием. Ссылаясь на примеры Египта и Крита, Аристотеле доказывает возможность установления такого порядка, ври котором воины и земледельцы представляют собой два разных сословия. Тем самым он, очевидно, заранее отвечает на возражение тех, кто, основываясь на законах ряда греческих государств, в частности Афин, мог бы утверждать, что именно земледельцы должны быть воинами-гоплитами.

Земледельцами, чей труд кормит граждан, по проекту Аристотеля, являются рабы, не принадлежащие к одному племени и не отличающиеся горячим темпераментом (чтобы предотвратить всякую опасность возмущения с их стороны). На втором месте после рабов названы в качестве желательных земледельцев варвары (см. VII 8, 1329а25). Кого подразумевает здесь Аристотель? Сам он в другом месте подсказывает нам ответ на этот вопрос. Люди, живущие в Азии, в противоположность жителям Европы, по его мнению, хотя и отличаются способностями, но лишены мужества, а потому живут в подчиненном и рабском состояния. Варвары, т.е. не греки, согласно Аристотелю, по природе своей являются рабами. Итак, благоприятные условия для создания полисов с образцовой, с точки зрения Аристотеля, организацией он, вероятно, находил в Азии.

На огромных просторах завоеванной македонским царем и его греко-македонским войском Персидской державы открывалась возможность распространить греческие формы политического бытия, притом в очищенном, совершенном, в представлении Аристотеля виде. Теория Аристотеля и санкционировала, и увенчивала собой практику македонской политики, обосновывая ее философскими соображениями. Практическое осуществление ряда существенных пунктов его политических проектов давало философу надежду на достижение желаемых результатов в дальнейшем.

Сомнения в правомерности предлагаемого понимания проекта Аристотеля могут возникнуть с другой стороны: значительная часть ученых, писавших о “Политике” Аристотеля, считает ее ранним произведением философа, написанным до похода Александра на Персию. Между тем предлагаемое толкование основано на предположении, что Аристотель занимался своим проектом, уже видя начало осуществления своих пожеланий.

Подходя к интересующему нас хронологическому вопросу, мы должны, во-первых, определить, в каком аспекте мы его рассматриваем, во-вторых, найти в тексте “Политики” опорные точки, которые могут помочь нам разобраться в данном вопросе.

Вопрос ставится так: продолжал ли Аристотель работать над “Политикой” в те годы, когда Александр совершал свой поход? Такая постановка вопроса, само собой разумеется, не снимает возможности дискуссии о времени написания “Политики”, но обязывает нас считаться с тем, что автор мог возвращаться к своему трактату для внесения в него не только отдельных мелких дополнений и поправок, но и более существенных изменений. Курсы, читавшиеся Аристотелем в Ликее, были рассчитаны не на однократное чтение; они повторялись, и повторения, конечно, не были механическим воспроизведением раз и навсегда установленного текста.

Имеются ли в тексте “Политики” бесспорные следы работы Аристотеля после воцарения Александра? Уже давно неоднократно отмечалось место, где говорится о гибели царя Филиппа от руки Павсания (см. V 8, 1311b). Сторонники ранней датировки “Политики” видят здесь позднейшую вставку Аристотеля, наличие которой не мешает относить трактат о политике к ранним произведениям философа. Однако нет никаких препятствий к тому, чтобы объяснять это место иначе и усматривать в нем доказательство того, что и после смерти Филиппа автор продолжал работать над своим произведением. Законченное и хотя и не забытое, но оставленное в стороне, оно едва ли требовало внесения в него одного дополнительного исторического примера.

В данной связи приобретает интерес другое место из “Политики”. Излагая свои мысли о роли музыки в воспитании граждан, Аристотель упоминает о возможности, не получая профессионального музыкального образования, наслаждаться ею в чужом исполнении, подобно персидским и мидийским царям (см. VIII 4, 1339а35). Рядом поставлены давно исчезнувшие мидийские цари и цари персидские, которые, таким образом, рассматриваются как относящиеся к прошлому. Если так, то у нас есть еще одно доказательство того, что Аристотель работал над текстом “Политики” не только после смерти Филиппа и воцарения Александра, но и после крушения державы Ахеменидов. Вместо допущения одной-единственной поздней вставки (смерть Филиппа) или же двух поздних вставок (о мидийских и персидских царях) не будет ли более логичным вывести заключение, что Аристотель, даже если “Политика” была написана до похода Александра, продолжал работать над ней и в дальнейшем? Признав это, мы тем самым допускаем возможность мелких, средних и крупных переделок, дополнений, новых редакций сочинения и целом либо тех или иных его разделов. В частности, мог подвергнуться переделке и расширению очерк об идеальном полисе, который, кстати, уже своей незаконченностью свидетельствует о том, что автор не рассматривал его как почто завершенное, по требующее повторного обращения к данному предмету. При этом следует помнить, что попытки обосновать мнение о том, что “Политика” была написана Аристотелем до 335 г., ссылкой на неупоминание им некоторых фактов и событий не дали положительных результатов[3]. Предположение, что теоретическое построение идеального полиса у Аристотеля было обращено к сложившейся в его эпоху ситуации на Востоке, оказывается вполне оправданным.

Во времена Аристотеля полис переживал тяжелый кризис, симптомами которого были ожесточенная социальная борьба внутри греческих городов-государств и резкое разделение последних на демократические и олигархические, – сам Аристотель констатирует тот факт, что в большей части полисов наблюдается либо демократический, либо олигархический строй (см. IV 9). Относя тот и другой к числу “неправильных” и в то же время видя в полисе высшую форму человеческого объединения, Аристотель должен был искать выход из создавшегося положения. По его мнению, греческие полисы, неспособные установить у себя и в других полисах совершенный образ правления, могли надеяться выйти из тупика, в котором они оказались, только благодаря помощи извне. Та же сила (македонский царь), которая окажется способной установить должные порядки в самой Элладе, как полагал Аристотель, поможет грекам расселиться в бывших владениях персидских царей, основать там новые полисы с безусловно образцовым, обладающим всеми желаемыми свойствами государственным устройством.

Аристотель, конечно, видел те огромные политические изменения в мире, которые происходили в современную ему эпоху, но они интересовали его лишь в той мере, в какой они могли оказывать влияние на дальнейшую судьбу самой высокой, с его точки зрения, политической организации – греческого полиса.

 



Книга первая (А)

(1252а) I 1. Поскольку, как мы видим, всякое государство представляет собой своего рода общение, всякое же общение организуется ради какого-либо блага (ведь всякая деятельность имеет в виду предполагаемое благо), то, очевидно, все общения стремятся (stokhadzontai) к тому или иному благу, причем больше других, (5) и к высшему из всех благ стремится то общение, которое является наиболее важным из всех и обнимает собой все остальные общения. Это общение и называется государством или общением политическим.

2. Неправильно говорят те, которые полагают, будто понятия “государственный муж”, “царь”, “домохозяин”, “господин” суть понятия тождественные[4]. Ведь (10) они считают, что эти понятия различаются в количественном, а не в качественном отношении; скажем, господин – тот, кому подвластно небольшое число людей; домохозяин – тот, кому подвластно большее число людей; а кому подвластно еще большее число – это государственный муж или царь; будто нет никакого различия между большой семьей и небольшим государством и будто отличие государственного мужа от царя состоит в том, что царь правит в силу лично ему (15) присущей власти, а государственный муж отчасти властвует, отчасти подчиняется на основах соответствующей науки – политики. Это, однако, далеко от истины. 3. Излагаемое станет ясным при рассмотрении с помощью усвоенного нами ранее метода: как в других случаях, (20) расчленяя сложное на его простые элементы (мельчайшие части целого) и рассматривая, из чего состоит государство, мы и относительно перечисленных понятии лучше увидим, чем они отличаются одно от другого и возможно ли каждому из них дать научное объяснение.

И здесь, как и повсюду, наилучший способ теоретического (25) построения состоял бы в рассмотрении первичного образования предметов. 4. Так, необходимость побуждает прежде всего сочетаться попарно тех, кто не может существовать друг без друга, – женщину и мужчину в целях продолжении потомства; и сочетание это обусловливается не сознательным решением, но зависит от естественного стремлении, свойственного и остальным живым существам и растениям, – оставить (30) после себя другое подобное себе существо.

[Точно так же в целях взаимного самосохранения необходимо объединяться попарно существу], в силу своей природы властвующему, и существу, в силу своей природы подвластному. Первое благодаря своим умственным свойствам способно к предвидению, и потому оно уже по природе своей существо властвующее и господствующее; второе, так как оно способно лишь своими физическими силами исполнять полученные указания, является существом подвластным и рабствующим. Поэтому и господину и рабу полезно одно и то же. (1252b) 5. Но женщина и раб но природе своей два различных существа: ведь творчество природы ни в чем не уподобляется жалкой работе кузнецов, изготовляющих “дельфийский нож”[5]; напротив, в природе каждый предмет имеет свое назначение. Так, всякий инструмент будет наилучшим образом удовлетворять своему назначению, если он предназначен для исполнения одной работы, а не многих. (5) У варваров женщина и раб; занимают одно и то же положение, и объясняется это тем, что у них отсутствует элемент, предназначенный во природе своей к властвованию. У них бывает только одна форма общения – общение раба и рабыни. Поэтому и говорит поэт: “Прилично властвовать над варварами грекам”[6]; варвар и раб по природе своей понятия (10) тождественные. 6. Итак, из указанных двух форм общения получается первый вид общения – семья. Правильно звучит стих Гесиода: “Дом прежде всего и супруга, и бык-землепашец” (у бедняков бык служит вместо раба)[7]. Соответственно общение, естественным путем возникшее для удовлетворения повседневных надобностей, есть семья; про членов такой семьи Харонд говорят, что они едят из одного ларя, (15) а Эпименид Критянин называет их питающимися из одних яслей”.

7. Общение, состоящее из нескольких семей и имеющее целью обслуживание не кратковременных только потребностей, – селение. Вполне естественно, что селение можно рассматривать как колонию семьи; некоторые и называют членов одного и того же селения “молочными братьями”, “сыновьями”, “внуками”. Греческие государства потому вначале и управлялись царями (20) (а в настоящее время то же мы видим у негреческих племен), что они образовались из элементов, признававших над собой царскую власть: ведь во всякой семье старший облечен полномочиями царя. И в колониях семей – селениях поддерживали в силу родственных отношении между их членами тот же порядок. Об этом именно и упоминает Гомер, говоря: “Правит каждый женами и детьми”[8], ведь они жили отдельными селениями, как, впрочем, и вообще жили люди в древние времена. И о богах говорят, что они состоят (25) под властью царя, потому что люди – отчасти еще и теперь, а отчасти и в древнейшие времена – управлялись царями и, так же как люди уподобляют внешний вид богов своему виду, так точно они распространили, это представление и на образ жизни богов.

Информация о работе Аристотель. Политика